Александр Белов: Похищение Европы

Справа от трибуны, на местах для почетных гостей, рядком расположились Лайза, Ольга, Иван, специально ради такого случая приехавший из Англии, Шмидт, Витек, Ватсон, Лукин, Введенский, словом, все те, кто помогал ему в трудную минуту. Белов вспомнил Туму и ее хозяина. Он посмотрел вдаль, на Авачинскую бухту, туда, где шумело море. Море, которое существовало за много миллионов лет до того, как он появился на свет, и которое будет все так же шуметь, когда его тело истлеет и обратится в прах. Море будет всегда. Теплое, голубое, нежное, холодное, ледяное, грозное, ласковое, переменчивое, но — бессмертное.

Саше вдруг показалось, что он видит в голубой дали высокого человека — прямо-таки великана — в красной кухлянке, отороченной черным собачьим мехом. В руке у человека — посох, у ног сидит верный пес. Тума. Друг. Человек смотрит на него, не отрываясь, если только про слепого можно сказать, что он смотрит. Затем еле заметно улыбается и говорит:

— Ты сделал то, что должен был сделать. Кроме тебя этого не сделал бы никто. Ты — один. Ты — избранный. Значит, все не зря! А на большее и не рассчитывай. Делай свое дело и не требуй за это награды. Направляй свое русло к Великому Океану, и однажды он примет тебя. Смысл существования только в этом, и ни в чем другом.

Призрак — великан в красной кухлянке, отороченной черным мехом, — задрожал и растаял в горячем июльском воздухе. Белов почувствовал, что площадь застыла в ожидании, и пора начинать выступление, но… Перед его мысленным взором пронеслись события последних дней. Во всех газетах был опубликован указ президента: Батин отменил выборы губернаторов и теперь назначал их своей властью.

Принимая во внимание, какие средства тратились на предвыборную борьбу противоборствующими кланами, Белов согласился с этим решением президента, хотя всем своим нутром был против отмены выборности. На данном этапе это было разумно. Взять хотя бы Зорина: если бы все пошло по сценарию Берестовского, Виктор Петрович наверняка стал бы губернатором стратегически важного региона России и распродал бы его по кускам тому, кто больше заплатит.

В тот же день параллельно с указом Батин внес на рассмотрение областного законодательного собрания кандидатуру Александра Николаевича Белова, и вскоре камчатская Дума утвердила его большинством голосов. Сам Зорин в это время уже отдыхал от важных государственных дел в Матросской Тишине. У Саши не было возможности поинтересоваться, доволен ли тот своей нынешней жизнью, но почему-то у него возникла уверенность, что не слишком.

Реставрация особняка подходила к концу, и Белов рассчитывал в скором времени сделать там краеведческий музей. Тело Князя так и не нашли, как не нашли и сокровищ купца Митрофанова. Шмидт повел группу захвата в таежный дом, но тот оказался пуст, только осколки венецианского зеркала валялись на полу. Из всего митрофановского золота Шмидту достались два ордена Золотого Руна да несколько золотых монет, в спешке распиханных по карманам. К чести его следует заметить, что оставшиеся ценности Дмитрий беспрекословно сдал по акту в милицию. Ну, вообще-то один червонец оставил: пробил в нем дырку и повесил на шею — на память о пережитом приключении. Саша его за это не винил.

Трупы охранников фирмы «Бриз» и бойцов Князя были найдены в Чертовой балке. Всех, кроме одного — его Белов запомнил хорошо, потому что парень постоянно улыбался, как Чеширский кот. Вывод напрашивался сам собой: дух окаянного Ерофея Кистенева все еще бродит по тайге в поисках похитителя его проклятого золота.

Шмидт сделал Ольге предложение и в доказательство искренности своих чувств, отчаянно потея и ругаясь, целых два дня рисовал акварелью копию «Похищения Европы». Получилось не очень хорошо. По мнению Белова, никак не получилось, но Шмидт сильно гордился неожиданно открывшимся талантом художника, и Саша не хотел его расстраивать. Главное, что Ольга согласилась и даже повесила рисунок над кроватью. Кроватью, в которой, по уверениям Шмидта, они скоро сделают парочку настоящих спецназовцев, отпетых Зевесовых орлов. Саша был рад за него.

Оглядываясь на свою жизнь и анализируя все, что с ним произошло, Белов был недоволен только одним: тем, что ему не дали победить в честной и открытой борьбе. Получалось, будто могущественный покровитель в нужный момент постелил соломку там, где Белову суждено было упасть, и отнял у него радость победы. Эта мысль отравляла ему существование. Саша понимал, что он здесь ни при чем, но тем не менее…