Андрей Московцев - Бухгалтер

— Очень мило и неожиданно, сударь! — раздается женский голос. Чувствуется сдерживаемый смех. — Впервые передо мной красиво становятся на одно колено, а не падают, как подстреленные паралитики.

Такой чудный голос мог принадлежать только очень красивой женщине. Молодой человек это сразу понял, чуть съежился и стал медленно поднимать голову, желая увидеть свидетельницу своего нечаянного позора. Сначала в поле зрения появилась пара очень красивых ног. Выше колен закрываются ярко-красной короткой юбкой. Полоса загорелой кожи с маленьким пупком ограничивается завязанной узлом рубашкой. Потом голову пришлось откинуть назад сильнее — за высокой грудью не видно лица. Глаза расширяются от удивления, равновесие еще раз едва не покидает мужчину. Пробует нахмуриться, но с полуоткрытым ртом получается глупо, сам почувствовал. Рывком встает, видит всю девушку. Темные, почти черные длинные волосы, смуглая кожа и большие серо-голубые глаза. На смуглом лице будто горят, выделяясь ярко и неожиданно.

— Благодарю вас, благородный кабальеро, — произносит голосом киношной герцогини, — теперь можете отдать мячик.

Молодой человек опускает глаза, только сейчас видит маленький мячик в ладони.

— Меня зовут Василий … Барабанщиков. Здравствуйте, — после короткой паузы добавляет: — Я не хотел давить ваш мячик.

От нелепости последней фразы смутился и окончательно растерялся.

— Вы представились первым? — удивилась девушка, — вы — иностранец?

— Да, — тут же нашелся мужчина, — Барабанщиковы это старинная династия английских дворян. Лондонские мы… — с ударением на второе «о».

Сразу приободрился, перестал конфузиться.

— It’s fantasy! — восхитилась девушка, — Карелина, Алла. Московские мы. И не древние, а молодые.

— Алика! — раздается громкий женский голос за спиной девушки, — ты нашла Сашин мячик?

— Да, иду! — крикнула девушка, обернулась к Василию. — Вторая дверь от начала коридора. В нее стучал стюард, хотел войти, но каюта пуста и он не решился. Может, ваша?

После этих слов с улыбкой повернулась и дивные загорелые ноги унесли сказочную девушку. Глаза помимо воли Василия вцепились в это чудо природы и отцепились, когда захлопнулась дверь каюты. Обалдело плетется к указанной двери. Видит крупные цифры — номер его каюты.

Полгода назад Василию и в голову не могло прийти, что он окажется на круизном лайнере. Вернулся из отпуска уже через две недели и категорически отказался отдыхать, что вызвало явное неудовольствие начальства. Полковник Левченко с солдатской деликатностью спокойно объяснил Барабанщикову необходимость точного выполнения распоряжений. Краткое «не хочу» не поколебало безмятежного полковничьего настроения, только добавило убедительности речи. Еще более краткое «нет» сделало речь полковника красочнее и даже высокохудожественной.

Возникшее легкое противоречие легко разрешила «царица Тамара», она же майор Береговая Тамара Александровна. Красавица с манерами грузинской аристократки тихонько шепнула Левченко оставить парня в части, но не на службе, а отправить в учебный центр для усиленных тренировок в стрельбе, рукопашном бое и бодибилдинге якобы к следующему заданию. Заморское слово «бодибилдинг» она произнесла с особым нажимом, явно намекая, что литры пота, пролитого на свежем лесном воздухе в борьбе с железом, прекрасно вылечат комплекс вины, а хороший преподаватель рукопашник — лучший психотерапевт.

Полковник посопел, позыркал и согласился. Сразу понял, что Тамара права — привычная обстановка для Барабанщикова полезней внезапного отдыха в безопасности. Она на ходу сочинила легенду о необходимости усиленной подготовки к новому заданию, в котором противник будет очень опасный и действовать придется в одиночку, так что надо работать и работать! Она не обманывала — работы впереди действительно было много, очень опасной и трудной. Это даже не работа в общепринятом смысле, а образ жизни. Смертельная опасность должна быть обыденной. Те, для кого это норма, не должны надолго возвращаться в обычный мир, потому что без привычной экстремальной нагрузки сверхпрочная конструкция начнет незаметно разрушаться и человек превратится в существо.

Василий с радостью вернулся туда, где трудно, но почему-то легче, чем в мире обыкновенных людей. В этом «зазеркалье» нормой были десятикилометровые марши в броне с двойным боезапасом и двухпудовым рюкзаком на спине, ночные тревоги, реальные пули и ножи, прыжки в ночь с парашютом и без него, на одном тросе с храповиком. Бесконечные схватки один-один, один-два, три и так до пяти-шести. Дрались как угодно и чем угодно, запрещалось только калечить, а синяки и мелкие порезы не в счет. Но именно такой непрерывный прессинг, который, кстати, выдерживает только один из шести-восьми человек, незаметно вылечил Василия от невыносимой горечи потери друзей. Из рейда по Африканскому Рогу вернулся только он. Казалось, что именно он что-то сделал неправильно, поэтому две трети группы погибли. Психологам стоило немалого труда убедить парня, что это не так, а полковник вовсе с солдатской прямотой заявил, что нечего раскисать и страдать всю оставшуюся жизнь. Это — война. Нет войны без потерь, сегодня их, завтра тебя. Если не соберешься, распустишь нервы, тебе конец.