Михаил Серегин - Властелин Африканского Рога

Пираты забрались в грузовики. Шариф взялся за веревку, которую заранее прикрепили к задвижке, запиравшей дверцу клетки леопарда. Стукнул металл, и дверца со скрипом открылась. Леопард продолжал лежать, косясь на людей своими желтыми глазами. Он взрыкивал, постоянно облизываясь. Первый признак нервного состояния хищной кошки – обильное слюнотечение – удерживал людей в машинах. Леопард не хотел выходить и только осматривался по сторонам.

– Может, выстрелами выгоним? – предложил Фарах.

– Надо палкой сквозь прутья потыкать, – посоветовал кто-то из-за спины, и его тут же со смехом стали подталкивать к краю борта.

Леопард, наконец, рывком поднялся на ноги и, злобно оглядываясь на людей, выскользнул из клетки наружу. Хищник сделал несколько шагов, оглядываясь по сторонам и как бы проверяя – не ловушка ли это коварных людей. Затем он стремительно бросился в сторону саванны. Длинный пятнистый хвост зверя извивался на бегу, как хлыст. Вскоре за кустами, где скрылся леопард, взлетела, громко хлопая крыльями, потревоженная птица.

Шариф приложил бинокль к глазам и стал смотреть в ту сторону, куда убежал хищник.

– Гордый зверь, – заметил он негромко, – с достоинством пошел. Не удирает что есть мочи. Давайте выпускать львицу. Этот теперь уже далеко.

Следующая веревка натянулась и вытащила металлическую задвижку на клетке львицы. Хищница, которая бросалась на решетку и без остановки ходила из угла в угол по своей клетке, на мгновение уставилась на образовавшийся проход. Она не стала долго размышлять, как это делал леопард – осторожный и хитрый зверь. Львица сразу же одним прыжком выбросила себя наружу. Она остановилась, повернувшись в сторону людей всем туловищем, и страшный рык огласил окрестности. Смех в кузовах грузовиков сразу стих. Многие пираты стали поднимать на всякий случай оружие, боясь, что разъяренный хищник может броситься на своих обидчиков.

Львица некоторое время озиралась по сторонам, нюхая воздух, потом рыкнула еще раз и двинулась в сторону от машин. По пути она несколько раз оглядывалась, оглашая саванну грозным рычанием. Шариф подумал, что хищница наверняка затаила обиду на людей, а может быть, просто запоминала их, чтобы обходить в следующий раз далеко стороной. Иди, царица природы, усмехнулся про себя Шариф, сегодня тебе повезло, хоть ты этого и не поняла. Следующая встреча с людьми может окончиться для тебя гораздо хуже.

Шариф был доволен. Он сделал, как ему казалось, большое и важное дело. Больше, чем могут себе позволить люди из Гринписа. Он свободен в своем выборе способов и средств, а они нет. Удача последних недель поднимала настроение молодого пирата, вселяла уверенность, что все теперь в его жизни будет хорошо. Дом почти достроен, остались сущие мелочи. Даже мебель уже завезена, правда, стоит еще нераспакованная. Может быть, подумать теперь и о хозяйке этого дома. Какой она должна быть?

Нельзя сказать, что Шариф думал о женитьбе всерьез, но все же думал. Возможно, дело было всего лишь в гормонах. Молодое здоровое тело требовало женщину, но Шариф думал, что он просто увлекающаяся натура. Он не вел монашеский образ жизни, иногда даже заглядывал к молодым вдовушкам в своей и соседних деревнях, где его хорошо знали. Но домашнего уюта без присутствия милой и нежной девушки он не представлял.

Шариф все реже вспоминал Асю. Она в его памяти не была женщиной, которую он мог бы желать в сексуальном смысле. Ася осталась какой-то несбывшейся сказочной мечтой, чем-то непорочно светлым и далеким. Иногда Шариф вспоминал других женщин, но никто из случайных партнерш не подходил для роли хранительницы домашнего очага. Часто молодой пират вспоминал и смуглую итальянку Пьетру. Ее темные карие глаза отражали все оттенки настроения и эмоций. Они то полыхали ненавистью, то резали презрением, как сталью. А какие чертики плясали в них, когда девушка хохотала! Несколько раз, во время вынужденного совместного плавания, Шариф ловил на себе и задумчивый, даже, как ему показалось, нежный взгляд итальянки. Тогда ее темные глаза наполнялись необъяснимой теплотой и делались очень глубокими, как южное ночное небо.

Но Шариф вспоминал не только девичьи глаза. Стройная фигурка девушки, высокая грудь, гладкие колени, когда Шариф думал о них, затуманивали его взор. Он чувствовал, что дыхание его учащается, а сердце бьется быстро и гулко.

Несмотря на то, что музыка грохотала на весь двор, а столы ломились от блюд, гости Шарифа чувствовали себя несколько скованно. Его пираты не привыкли к таким приемам, их смущал европейский костюм главаря, роскошная дорогая мебель и посуда. Вокруг столов суетились нанятые для обслуживания торжества официанты в белых сюртуках и таких же перчатках. Музыканты в национальных костюмах импровизировали на народные и арабские темы. Все это было слишком впечатляющим для простых рыбаков, которым и надеть-то на это торжество было особенно нечего. Деньги у них, конечно, имелись, но одеваться они не умели, да и не понимали в этом ничего.