Станислав Гагарин - Страшный суд

Сбросив одежды, Вера и Стас забрались в запруду из камней, это и называлось ванной,где вода замедляла естественный ход, но всегда оставалась проточной, и штурман оставил на камне часы, чтобы не перележать ненароком, воды на Кунашире были по лечебной силе густыми.

Он вытянулся в горячей, под сорок градусов, запруде, чувствуя рядом стройное тело Веры, вздохнул неведомо чему и посмотрел на голубенькое, под скромный русский ситчик, небо, медленно плывущие на север облака, и подумал, что такое небо сейчас на Белгородчине или в Рязани.

— Тебе нравится Саша? — спросил вдруг Стас Гагарин.

— Какой Саша? — удивленно спросила Вера.

— Филиппович, который… Македонский.

— А почему ты спросил о нем?

— Не знаю… Может быть, потому, что он тоже прибыл спасать Россию, как адмирал Нахимов и партайгеноссе Гитлер. Хотел бы я с ним встретиться тогда. Ведь мы ровесники с царем Александром, я даже немного постарше сейчас, тридцать три года мне уже сравнялось…

— Бог даст — свидитесь, — нейтрально и осторожно ответила Вера.

— У меня есть о чем спросить великого полководца, — промолвил Стас Гагарин и безо всякой связи с предыдущей фразой спросил — Сколько же отмерила нам судьба пребывать на благославенном Кунашире?

— Двадцать четыре часа, дружище, — послышался рядом знакомый мужской голос. — Только одни сутки, начиная с этой минуты… Здравствуйте, камарады!

Штурман резко высунулся из воды, повернулся и увидел в метрах шести от себя, в другой каменной ванне-запруде Адольфа Алоисовича Гитлера.

Фюрер приветливо улыбнулся и традиционным жестом поднял голую руку.

Вера занесла руку над взъерошенной головой, свернувшегося под одеялом Стаса, издавна привыкшего спать в чем мать родила, а через сутки после встречи с Гитлером на острове изрядно заминусило,легонько и нежно провела ладонью по волосам, боясь разбудить усталого друга.

«Скоро ему в путь-дорогу, — подумала она, — только будить его не стану, пусть сразу возникнет там, где ждет его помощи Россия. Прощание с близкими расслабляет героев… Но стала ли я близкой ему теперь?»

И Вера печально, вовсе как земная женщина, вздохнула.

Она высвободила левую руку и посмотрела на часы. Уже пора… Вера склонилась над Стасом, легонько поцеловала в щеку, едва касаясь пробившейся уже щетины, и чуть слышно шепнула в ухо:

— До свидания, милый…

Стас Гагарин не пробудился.

Он пробормотал во сне нечто, принялся было поворачиваться на другой бок…

И вдруг исчез.

Опустевшее одеяло бесшумно легло на тощий матрац, приютивший их на эти сутки. Вера перевела взгляд на походный стул, на котором лежала одежда героя: одежды не было тоже.

— Будет ему хоть одеться во что, — усмехнулась и проговорила вслух молодая женщина. — Забавное кино, понимаешь, сказал бы товарищ Сталин. Ну и приемчики у моих коллег по Совету Зодчих Мира… Прямо как в сказке Пушкина «Руслан и Людмила». Только на сей раз жениха умыкнули…

Вечером 26 сентября 1993 года обстановка в России не разрядилась. Обыватель пребывал в информационной блокаде, ни хрена ему по теликуне сообщили, кроме того, что, дескать, краснопресненские затворники дурака валяют в Доме Советов, а ведь народ поддерживает «всенародно любимого» узурпатора и гауляйтера-наполеона.

Методом от противного можно было вычислить, что с поддержкой-то как раз и напряженка. Дважды, вчера и сегодня, толковали, что, дескать, поддерживает клятвопреступника Рязань… Нашелся там некий Молотков, глава администрации, с рожей ломехузистого типа. Но Рязань, при всем уважении к ней, это далеко не вся Россия!

Брожение и в стане Хасбулатова началось. Исправников побежал договариваться с Шахраем-мошенником о компромиссе. Электронные промыватели мозгов, вернее, засорители извилин, на все лады, толковали, какой у нас клятвопреступник добрый, зовет всех на работу, квартиры за депутатами оставляет, и тому, кто захочет уехать, аж на целых десять тонн контейнер для шмоток дадут.

Расчет был ясен: обыватель тут же ушки на макушку… Ё-к-л-м-н! — воскликнет оболваненный гражданин. Аж целых десять тонн… Это ж какую прорву вещичек наворовал в Москве народный избранник!

И все в подобном духе. Низость, пошлость, голый, рассчитанный на пещерные эмоции обман, безудержная, повальная низость и еще раз низость в кубе…

Сегодня за завтраком впервые в жизни возникла отчаянная мысль: а не уехать ли из этой подлой страны к черту на кулички?