Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна

— Трудное восхождение.

Убрав руку с микрофона, он продолжил:

— Кровь в недавних порезах на руках и ногах жертвы свернулась в достаточной степени, чтобы можно было предположить, будто между их возникновением и смертью человека прошло довольно много времени. Некоторые небольшие порезы практически зажили и превратились в шрамы. Исходя из состояния ран, я бы сказал, что между восхождением на вершину и падением прошло несколько дней.

Рейс прикоснулся ладонью к холодной керамической поверхности анатомического столика и внимательно рассмотрел вытянутую руку трупа.

— Веревка, привязанная к запястью правой руки жертвы, стерла кожу до крови. Веревка длинная, грубая на ощупь, прочная, изготовлена из пеньки…

— Это пояс, — произнес Аркадиан.

Рейс нахмурился и посмотрел на товарища.

— Взгляни на сутану, — подсказал полицейский. — Что ты там видишь?

Патологоанатом переместил взгляд на покрытое пятнами темно-зеленое одеяние. На уровне талии с одной стороны грубыми стежками была пришита кожаная петелька. С противоположной стороны Рейс увидел рваную ткань на том месте, где прежде была ее сестра-близнец. Еще два разрыва находились у края подола сутаны и по одному — на каждом рукаве.

— Веревка, возможно, является поясом жертвы, — заявил в микрофон Рейс. — К сутане пришиты кожаные петли, в которые предположительно продевался этот веревочный пояс. Одной не хватает. Я собираюсь послать все вещи на экспертизу.

Аркадиан, стоя за спиной патологоанатома, нажал пальцем на красный квадратик на экране компьютера и остановил запись.

— Другими словами, — проговорил он, — с помощью веревочного пояса парень взобрался на вершину горы, изранив себе до крови руки и ноги, затем подождал, пока внизу соберется большая толпа, а его раны начнут заживать, и наконец, желая испортить мне утро, бросился вниз. Дело закрыто. Ладно. Мне бы, конечно, хотелось присутствовать на вскрытии, но, к сожалению, у меня полным-полно менее резонансных, но при этом более реальных дел. Поэтому, если ты ничего не имеешь против, я позаимствую у тебя лежащий у кофейника телефон и займусь настоящим делом.

Полицейский развернулся и исчез за стеной льющегося на анатомический столик яркого белого света.

— Крикни, если обнаружишь что-нибудь необычное.

— Хорошо, — беря в руки тяжелые хирургические ножницы, согласился Рейс. — Но ты точно не хочешь посмотреть? Я сейчас буду разрезать сутану. Не каждый день выпадает шанс увидеть голого монаха.

— Тебе надо лечиться, Рейс.

Аркадиан поднял телефонную трубку, не зная, с какого из шести висящих на нем дел начать.

Патологоанатом посмотрел на труп и улыбнулся.

— С моей должностью трудно оставаться нормальным, — пробурчал он себе под нос.

Просунув ножницы в горловину сутаны, Рейс начал резать ткань.

24

Афанасиус проследовал вдоль вереницы встроенных в пол лампочек и свернул за угол. Далее шел длинный темный коридор, заканчивающийся запретным хранилищем. Если впереди его кто-нибудь поджидает, он все равно ничего не увидит. Кроваво-красный цвет этой части библиотеки издали был почти незаметен. Афанасиус ненавидел тьму, но гробовую тишину он ненавидел еще больше. Однажды Афанасиус слышал, как Томас объяснял Сэмюелю причину этого феномена: постоянный низкочастотный звук, не слышный для человеческого уха, создавал диссонанс между звуковыми волнами, поэтому звук распространялся не дальше столба света, который окружал идущего человека. Находясь на расстоянии десяти футов от говоривших, ты не слышал, о чем идет речь. Это было нужно для того, чтобы при большом скоплении монахов, горячо дискутирующих на различные теологические темы, все сорок два зала библиотеки оставались погруженными в гробовую тишину. Даже быстро шагая по каменным коридорам, Афанасиус не мог получить успокоение от звука собственных шагов.

Дойдя до середины коридора, управляющий увидел впереди проблеск.

Афанасиус отскочил назад, вглядываясь в темноту. Ударившись обо что-то, управляющий обернулся. Он увидел, что натолкнулся на книжный шкаф. Вновь повернув голову, Афанасиус уставился в зловещую черноту.

И снова увидел это…

Сначала неопределенный, словно паутина, образ, плывущий во тьме. Приблизившись, образ этот принял вид сухопарого старика, шаркающей походкой бредущего по коридору. Он был ужасно худой, даже костлявый. Сутана висела на нем, словно мешок. Длинные редкие волосы свешивались на слепые глаза. У этого человека действительно был пугающий внешний вид, но у Афанасиуса отлегло от сердца.