Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна

Усевшись на мотоцикл, она вытащила электронную карточку-ключ из кармана и зажала ее в зубах. Катрина чиркнула спичкой и бросила ее в коробок. Когда спички вспыхнули, женщина уронила коробок в керосиновую лужу на земле. Вспыхнул огонь. Ярко-желтые языки пламени побежали по скрученной из спальных мешков веревке. Скоро оно доберется до топливного бака и гранат.

«Когда фитиль загорится, у тебя останется минута до взрыва… возможно, меньше».

Развернув переднее колесо мотоцикла к черному зеву туннеля, Катрина повернула ручку газа, а затем ударила ногой по стартеру.

Мотор не завелся.

За ее спиной разгорался огонь. Еще раз повернув ручку газа, Катрина с силой ударила по стартеру. Опять ничего.

Она отпустила ручку газа. Сзади раздался треск пламени. Женщина изо всех сил оттолкнулась ногами, приближаясь к спасительной темноте туннеля. Мотоцикл, разгоняясь, поехал по спускающемуся туннелю. В ушах у Катрины засвистел ветер. Она включила переднюю фару. Конец пологого спуска был всего в десяти футах от нее. Женщина понимала, что это ее единственный шанс. Нажав сцепление, она дважды толкнула ногой педаль, переключив мотоцикл на вторую скорость. Затем Катрина отпустила рычаг сцепления. Двигатель кашлянул и завелся. Рев мотора эхом разнесся по туннелю. Повернув ручку газа, женщина нажала сцепление, а потом тормоз, переключаясь на нейтральную скорость. Ручка газа повернулась, и мотоцикл помчался вперед по неровному каменному полу подальше от горящего автофургона.

135

Габриель падал. Тьма росла, словно расползающееся чернильное пятно, готовое затопить собой весь электрический и неоновый свет, излучаемый современным городом. Чем ближе было к Цитадели, тем отчетливее он видел по краям черноты отдельные фонари. Они горели на пустынных улицах старого города и освещали фасады магазинов, опущенные жалюзи сувенирных лавок, качающиеся на ветру вывески и увенчанные шпилями покатые крыши. Даже чернота внизу перестала быть однотонной. Габриель уже видел вершину, с которой прыгнул Сэмюель. С одной стороны гора была ужасно крутой, с другой — чуть более пологой. В центре угольной чернотой зиял кратер угасшего вулкана.

Сада пока видно не было.

Габриель опускался по спирали, целясь в центр темноты, туда, где, согласно сделанной со спутника фотографии, находился сад. Выбрав подходящий момент, Габриель с силой дернул за вытяжной трос. Сзади раскрылся стабилизирующий парашют. Его тело хорошенько встряхнуло, когда раскрылся главный парашют и над ним распустился огромный купол, похожий на мгновенно надувшийся матрас. Габриель схватился за стропы.

Свист ветра в ушах смолк, и Габриель услышал звуки города: шум автомобильного движения по кольцевой дороге, музыку, смех и крики, долетающие из расположенных за южной стеной баров. Затем все звуки разом смолкли и стало темно, когда парашютист опустился в темный кратер.

Когда свет погас, Габриель закрыл левый глаз, а правый открыл. Теперь он мог видеть в темноте. Он различил расколы в горной породе и округлые очертания, которые казались чуть светлее окружавших его скал. Это был сад. Куда ближе, чем ему хотелось бы… слишком близко…

Габриель с силой дернул за стропы. В животе екнуло. Парашют рвануло вверх. Все его тело снова встряхнуло. Он успел согнуть ноги в коленях, избежав столкновения с верхушкой дерева. Его ботинки с шумом зацепили тоненькие веточки. Габриель резко дернул правую стропу. Левая нога зацепилась за толстую ветку. Рывком освободившись, Габриель успел заметить следующее дерево, возникшее перед ним из темноты.

Монах отвернулся от пылающего камина и прислушался.

Поднявшись на ноги, он подошел к двери. Красный цвет его сутаны был единственным ярким пятном в черно-белой гамме личных покоев покойного прелата. Приложив ухо к ведущей в сад двери, монах снова услышал этот звук. Похоже на большую птицу, которая перескакивает с ветки на ветку в кроне дерева… или на человека, пробирающегося среди кустарника. Монах нахмурился. Никому не дозволено выходить в сад после наступления темноты. Мужчина достал из рукава «Беретту», выключил свет и открыл дверь.

До восхода луны осталось еще несколько часов. Глаза монаха ничего не видели в непроглядной темени сада.

Выйдя наружу, он тихо прикрыл за собой дверь. Поворачивая голову, мужчина вглядывался во тьму, прислушиваясь к каждому звуку, словно сова.

Громкий треск разорвал тишину. Монах повернул голову на шум… Прислушался… Послышался не то шепот, не то шелест ветвей… Затем вновь стало тихо. Звуки доносились из той части сада, в которой росли фруктовые деревья. Неслышно спустившись по каменным ступеням, монах перешагнул через усыпанную гравием дорожку и ступил на траву. Стебли чуть слышно шелестели при каждом его шаге. Монах, выставив пистолет, заторопился к молодой поросли. Его глаза начали привыкать к темноте.