Владимир Гриньков - Расстрельщик

– Бери, – подсказал Молотов.

Корнеев взял пистолет в руку. Он видел, что оружие снято с предохранителя.

– Убей его, – сказал Молотов.

Он говорил о том бедолаге, лицо которого представляло сплошное кровавое месиво. Наверное, свое он уже отмучился. В глазах Молотова не было никакого намека на подвох. Только интерес естествоиспытателя. Так собиратель бабочек рассматривает новый экземпляр в своей коллекции.

– Ну! – проявил нетерпение Молотов. – Вот тебе тест на профпригодность, – и кивнул в сторону парня.

Тот вроде вовсе не сознавал происходящее. Его отделали по первому разряду, и он умрет, даже не поняв, что с ним случилось.

Корнеев обвел взглядом присутствующих, словно спрашивая, принимать ли указания Молотова всерьез. И вдруг увидел человека с видеокамерой. Тот стоял вместе со всеми, объектив видеокамеры старательно таращился на Корнеева. Да, это тест. Молотов не обманул. Или Корнеев не стреляет – и выдает себя с головой. Или стреляет – все пишется на видеокассету, и с этой минуты Корнеев полностью, с потрохами, принадлежит Молотову. А еще про один вариант они забыли? Корнеев убивает Молотова. Прямо здесь, сейчас. Он поднял голову. Слишком спокойный у того взгляд. Настороженный, но без испуга. Это было как подсказка. Корнеев ее понял. Поднял руку с пистолетом, целясь в парня у стены, и нажал спуск. Раздался щелчок – и только. Пистолет не был заряжен. Как Корнеев и думал.

Он торопливо оглянулся.

– Ну надо же, – сказал Молотов вполне серьезно, будто и для него сбой был неожиданностью. – Дайте ему что-нибудь другое.

Еще один пистолет. Корнеева подмывало проверить, заряжено ли оружие, но он не стал этого делать. Бросил быстрый взгляд на Захарова. Тот по-прежнему был безмятежен. Тест номер два, понял Корнеев. Они ждут, что вот именно сейчас он сорвется.

Подошел ближе к парню, приставил пистолет к голове. Оглушительно грохнул выстрел. Парня швырнуло на стену. Кто-то выдернул оружие из руки потрясенного Корнеева.

– Ну, вот дело и сделано, – сказал Молотов.

Корнеев слышал все очень неразборчиво. То ли его оглушил выстрел. То ли он медленно сходил с ума.

Он не помнил, была ли у него какая-либо цель и понимал ли он, куда направляется. Его высадили у станции метро «Баррикадная», он спустился в метро и вошел в вагон. Куда-то ехал, где-то переходил с линии на линию, но если бы его в это время спросили, куда он держит путь, – вряд ли смог бы ответить.

Он непривычно отчетливо видел лица людей и очертания предметов, которые его окружали, зато звуки были приглушены, словно кто-то заботливо вложил ему в уши вату. И еще он очень быстро все забывал – хотя сам не сознавал этого. Он вошел в метро на «Баррикадной» и уже через пятнадцать минут смутно помнил об этом, а через полчаса и напрочь забыл. Он помнил лишь случившееся только что, пять минут назад, а более ранние по времени события выпадали из его памяти, но это его нисколько не тревожило, так как он даже не отдавал себе в этом отчета.

Выйдя из метро, он еще куда-то ехал автобусом, потом брел пешком и не узнавал улиц вокруг – все виделось слишком контрастно, поэтому было непривычно и незнакомо.

Вошел в подъезд жилого дома, поднялся наверх, позвонил в дверь одной из квартир. Ему открыли. На пороге стояла Рита.

– Привет, – сказала она. – Я тебя уже заждалась, – и чмокнула мужа в щеку. – Проходи, я там с бульоном вожусь.

Убежала на кухню.

И здесь все было ему как будто внове. Димка сидел за компьютером. Корнеев потрепал сына по волосам, как-то бездушно, и прошел в другую комнату. Димка оторвался от монитора и посмотрел отцу вслед, но ничего не сказал.

Появилась Рита.

– Ну, рассказывай!

– О чем? – бесстрастно осведомился он.

– О своей новой работе.

– О новой работе? – повторил он, нахмурившись.

– Мне сегодня позвонил Паша Захаров…

Вот только сейчас, услышав эту фамилию, он что-то начал вспоминать. Какой-то подвал. Он сидит на чем-то жестком. Захаров склоняется над ним и делает укол в руку. Потом похлопывает по щеке и спрашивает: «Ты как, Вадим? В порядке?»

– Я удивилась, если честно. – Это уже Рита. – Он спрашивает: «Вадим уволился с прежней работы, да?»

– А ты? – все так же бесстрастно спросил он.

– Засмеялась и говорю: «Значит, он все-таки решился!» Для меня самой это было неожиданностью, если по правде.

Он прикрыл глаза. Еле слышный голос жены, как будто издалека:

– Ты неважно себя чувствуешь?

– Устал. Хочу прилечь.