Владимир Гриньков - Расстрельщик

– Вы всех и вся сейчас боитесь. А мне вот поверили.

– Если честно, не совсем еще поверили, – сказал Захаров.

– Но не убили же.

Захаров опять помолчал.

– Меня вчера Молотов, когда я ему о тебе доложил, спросил: «Ты на все сто уверен, что его заслали?»

Захаров смолк. Серая лента шоссе стелилась под колеса.

– Я ответил ему, что это вполне возможно, но точно я не знаю.

Оказывается, Молотов не был уверен стопроцентно. Поэтому весы судьбы и качнулись в эту сторону, а не в ту.

– Ты рассчитываешь, что я стану тебя за это благодарить? – сухо осведомился Корнеев.

Захаров внезапно ударил по педали тормозов. Автомобиль рыкнул и съехал на обочину. Захаров обернулся. У него было совершенно багровое лицо.

– Я виноват перед тобой, Вадим! Но вспомни, как я тебя просил – уйди! Тогда еще могло обойтись по-другому! Не было бы ни подвала, ни того трупа!

Машина стояла на месте, но Захаров так вцепился в руль, словно впереди, совсем близко, был крутой вираж и он боялся не справиться с управлением.

– Мы оба виноваты, если разобраться! И я говорю снова: уйди! Убеги! Исчезни!

– Почему? – на всякий случай изобразил удивление Корнеев.

– Потому что пока еще есть возможность! Бери Риту, Димку – и уезжай.

– И долго ты мне предлагаешь прятаться?

– Долго не придется.

– Найдут? – понимающе спросил Корнеев.

– Просто некому будет искать.

И такая безысходность слышалась в голосе Захарова, что Корнеев понял – тот ждет скорого и неизбежного краха. Наверное, чует его приближение подсознательно. Неспроста уже не раз говорил, что их обложили. У него нюх. Он не может ошибиться.

– Сам же звал меня к себе, – напомнил Корнеев. – Обещал поговорить с шефом.

– Тогда еще было тихо. И никто не мог подумать…

«Тогда» – это до покушения на Базылева. С того все и началось.

– Молотов не верит, что дело так серьезно, – сказал Захаров. – Планы строит, чего-то там суетится. А я вижу – нам крышка. Всерьез за нас взялись.

У него был голос обреченного.

– Недавно я «жучка» нашел. Прямо у себя в кабинете. Это не промышленный шпионаж, Вадим. Конкуренты другие закладки делают, я их номенклатуру знаю. А такие «жучки» мы с тобой ставили, когда там работали, – неопределенно указал куда-то в сторону. – Значит, не мальчики-рэкетирчики нами интересуются. С теми можно договориться. А с государством договориться нельзя. Оно тупое и жестокое. Нас раздавят, Вадим.

В глазах Захарова не было растерянности. Все та же обреченность. Прозорливый парень этот Паша Захаров. Но каждый сам выбирает себе судьбу.

– Брось! – сказал Корнеев. – Ты преувеличиваешь, по-моему.

Его бодрость отдавала фальшью.

Захаров молча включил двигатель, вывел машину на шоссе. Долго ехали при полном молчании. А когда Захаров заговорил вновь, у него был буднично-деловой голос:

– Это загородная вилла, Вадим. Сам поселок под охраной, но мы держим там своих людей. Особых эксцессов не случалось ни разу. Тебе там понравится, я думаю.

– И не мечталось, что когда-нибудь стану сторожем, – желчно сказал Корнеев.

– С этого начнешь, а дальше будет видно. Нам не хватает людей, поэтому твоих предшественников переводим в офис, а тебя с напарником – на их место.

– У меня будет напарник?

– Да. Боря Тихомиров. Он у нас давно, но в охрану его перевели только что. Вместе будете начинать.

Шлагбаум. Охранники. Захаров показал пропуск. Шлагбаум поднялся. Чистые, покрытые асфальтом улицы. Дома за высокими заборами, один не похож на другой. Тихо и чинно. И вроде никого нет. Только теперь Корнеев окончательно понял, что все хлопоты были впустую. Он оказался от Молотова дальше, чем был несколько дней назад. Ему предстоит торчать здесь, куда Молотов, возможно, никогда и не заявится. И предпринять ничего будет нельзя. К нему приставлен надсмотрщик – не известный ему пока Боря Тихомиров.

Боря Тихомиров оказался невысоким мужичком с физиономией человека, утомленного жизнью и не ждущего от нее ничего хорошего. То, что им друг с другом придется нелегко, Корнеев понял сразу, едва их взгляды встретились. Настороженность и нежелание общаться – вот что было в глазах Тихомирова.

Дом, отданный им на попечение, имел вид не столько роскошный, сколько добротный. Два этажа, аккуратная кирпичная кладка, внутри все обшито деревом, есть камин, лежат ковры. Именно о таком давно мечтал Корнеев.

Захаров ознакомил их с обстановкой. Он явно торопился. То ли ему тяжело было видеть Корнеева, то ли ждали в Москве неотложные дела. Перед самым отъездом Захарова, уже у машины, Корнеев поинтересовался будто невзначай: