Владимир Гриньков - Семь кило баксов

– Что же ты такое безобразие допускаешь! – попенял собеседнику Маркелов. – Ладно, ты мне скажи – если от них расписка будет, ты мне Звонареву отдашь?

– Конечно, отдам. Мне она ни к чему.

– Вот и ладненько, – сказал Маркелов.

– Только вряд ли они бумагу дадут…

– Дадут! – уверенно сказал Маркелов. – Уже через пять минут напишут расписку и еще будут считать, что легко отделались.

Маркелов вышел в коридор. Один из качков отлип от стены и смотрел на него вопросительно.

– Так что, у тебя претензии? – осведомился Маркелов, озабоченно глядя в глаза собеседнику.

– Претензии, – с хмурым видом подтвердил качок.

– Может, снимешь? Разойдетесь с девчонкой по-мирному?

– Еще чего! Она мне дверь вывернула. Пускай платит!

– Ну, за дверь она тебе заплатит, – уверенно сказал Маркелов. – Какие тут вопросы? Сколько дверь-то стоит?

– Три штуки, – явно поосторожничал качок.

– Долларов?

– Ясное дело, что долларов.

– Дороговато что-то.

– Она еще сзади мне там помяла…

– А, понятно. И что – из-за трех тысяч будешь права качать?

– Буду.

– Ну ладно, – сказал Маркелов. – Как знаешь. К тому же деньги тебе действительно понадобятся. У тебя ведь у самого проблемы. Девчонка-то заявление написала.

– Какое заявление?

– По факту нападения.

– Ха! – развеселился качок. – Я ей там стекло вставил! Так я заплачу! Из ее же трех тысяч.

– Нет, ты не понял, – мягко и участливо сказал Маркелов. – Ты ей травму нанес.

– Какую травму? – перестал веселиться качок.

– Зафиксировано медиками, – сказал Маркелов. – Есть официальное заключение. Теперь вот она написала заявление. И мы будем возбуждать уголовное дело.

– Да не бил я ее! – запаниковал качок, обнаруживший наконец, какая опасность вдруг вплотную к нему подступила.

Он понимал, что этот чертов мент блефует, но в том-то все и дело, что беспардонность лжи только усиливала эффект. Когда лгут, даже не заботясь о том, чтобы ложь хотя бы немного закамуфлировать под правду, становится понятно, что в этом даже нет необходимости – настолько прочны позиции блефующего. Как захотят, так и сделают.

– Может, и случайно зацепил, – не стал настаивать Маркелов. – Следствие покажет. Но за нанесение телесных повреждений по неосторожности тоже ведь отвечают.

Качок уже дозрел.

– Она что – родственница ваша? – спросил зло, щуря глаза.

– В том-то и дело, что нет, – с чистой совестью сообщил Маркелов. – Будь она родственницей, я бы в сторонке стоял, чтобы меня в предвзятости не обвинили. А так – у меня руки развязаны. Так ты расписку будешь писать?

И заглянул в глаза собеседнику доверчиво-доброжелательно.

– Какую расписку?

– Что к девчонке претензий не имеешь и на материальную и любую другую компенсацию не претендуешь.

– Суки! – зашелся в бессильной злобе качок.

– Ну, оскорбление я тебе прощаю, – сказал некровожадный Маркелов. – Ты девчонку простил, я тебя простил – чувствую, что мы с тобой расстанемся друзьями.

Через пару минут сопровождаемый лейтенантом Маркелов вошел в кабинет, за запертой дверью которого томилась в полном одиночестве Полина.

– О-о! – округлила глаза Полина, никак не ожидавшая увидеть здесь Маркелова.

– Наконец-то я тебя вижу! – расплылся в улыбке Маркелов. – И как же я рад, черт побери!

Последний раз они виделись на Кипре.

– Я ее забираю?

– Как договаривались, – кивнул лейтенант.

Маркелов и Полина вышли на улицу. В тени дерева нервно переминался с ноги на ногу Хеджи.

– Его разыскали как владельца машины, – прояснил для Полины ситуацию Маркелов. – Он понял, что ты влипла, и сразу же позвонил мне.

– Ты как? – спросил Хеджи.

– В порядке, – ответила Полина. – Спасибо за помощь.

– Ничего, все нормально, – пожал плечами Хеджи.

– Я ее у тебя забираю, – сказал ему Маркелов.

– Она не у меня. Она сама по себе, – невесело усмехнулся Хеджи.

Полина промолчала.

– Я пойду, – сказал Хеджи. – У меня через полтора часа эфир.

Его никто не удерживал. Он развернулся и пошел прочь.

– Испугалась? – спросил у Полины Маркелов, возвращая ее к недавним событиям сегодняшнего дня.

– Да. Я ничего понять не успела. У них машина была, как у Прокопова. Я зазевалась, ну и въехала в них. И тут они выскакивают…

– Думала – прокоповские бойцы?

– Ничего я не думала. Один страх, и больше ничего.

Маркелов задумчиво посмотрел вдоль улицы, размышляя о том, как бы понейтральнее ему выразиться.