Владимир Гриньков - Исчезнувшие без следа

– Для чего?

– Мне кажется, что все эти детские дома и сиротские биографии – фикция. Вот есть такое чувство, не знаю – почему.

Удалов закрыл личное дело Крамаренко.

– Только нужно это сделать так, чтобы никто ничего даже не заподозрил. Вообще никто не должен знать, что мы здесь, в «Антитерроре», занимаемся подобными вещами.

– И Аникин? – уточнил Дружинин.

– Никто!

Над командиром, наверное, до сих пор витала тень несчастного Крамаренко.

– Справки будешь наводить не отсюда, не с территории базы, – сказал Удалов. – Поедешь к Смирницкому… Ты помнишь Смирницкого?

– Это который врач?

– Да никакой он не врач, – засмеялся Удалов. – Шарлатан – одно слово.

– С Крамаренко он тогда нам здорово помог, – напомнил Дружинин.

– Это конечно, с этим я спорить не могу. Но я не знаю, как он все эти трюки проделывает. Может быть, гипноз? Одно слово – шарлатан. – Удалов махнул рукой. – В общем, Андрей, поедешь к Смирницкому, я с ним договорился, что ты сможешь звонить от него. Обзвони все эти детские дома, проясни обстановку.

– Вы думаете – никто из этих ребят не воспитывался в детских домах?

– Я пока ничего не думаю.

Но было видно, что эта мысль засела в голове Удалова занозой.

Смирницкий был все в том же стареньком спортивном костюме, что и в прошлый раз. Казалось, что Дружинин и не покидал его квартиру – вышел на минутку и тут же вернулся.

– Мне Федя звонил, – сразу же доложил Смирницкий. – Проходите, пожалуйста. Он ведь ваш командир?

– Да, – подтвердил Дружинин.

– Строгий?

– Не то чтобы очень…

– Стро-о-огий! – засмеялся Смирницкий. – Тут уж вы мне не рассказывайте.

Дружинин поставил чемодан с личными делами бойцов «Антитеррора» на пол. Смирницкий принес из кухни уже знакомый Дружинину чайник с отбитым носиком.

– Может быть, колбаски? – предложил он.

– Нет, спасибо! – поспешно отказался Дружинин.

Ему почему-то представилось, что эта самая колбаска будет зеленого цвета, а на срезе непременно присутствует плесень.

– Как знаете, – вроде бы даже с облегчением произнес Смирницкий.

Может, у него и не было никакой колбасы?

– Чем занимаетесь? – поинтересовался Смирницкий.

– Так, вообще, – неопределенно ответил Дружинин.

Он не знал, насколько Смирницкий в курсе дел своего друга Удалова, и поэтому предпочел особенно не распространяться.

– Понятно, – сказал Смирницкий. – А я вот все пытаюсь путешествовать в лабиринтах человеческого мозга.

Вот он почему спросил о занятиях Дружинина – исключительно для завязки беседы. Проблемы гостя его нисколько не интересовали, хотелось поговорить о своем.

– Очень интересно, – вежливо сказал Дружинин.

– Ха! Интересно!

Чашка в руке Смирницкого дрогнула, чай выплеснулся через край прямо ему на штаны, но он этого даже не заметил.

– Здесь такая категория, как «интересно», не может использоваться, молодой человек. Это переворот в науке! Вы понимаете? Хирург может рассечь вашу плоть, проникнуть в вас и посмотреть, чем вы там болеете и как вообще устроены внутри. Какой-нибудь терапевт с помощью хитроумного прибора может изучить ваши внутренние органы. Но никто, – Смирницкий воздел палец к потолку, – никто из них не может посмотреть, как устроена ваша душа! Они не могут прочесть ваших мыслей, узнать ваши пристрастия и антипатии!

– А вы, значит, можете? – без особого энтузиазма осведомился Дружинин.

В чем-то он теперь Удалова понимал. Наверное, тот все-таки имел основания называть своего лучшего друга шарлатаном.

– Я не могу всего! – сказал Смирницкий. – Но я могу очень многое!

– Узнавать прошлое, например, – подсказал Дружинин.

Смирницкий засмеялся:

– Узнавать прошлое, молодой человек, – это такой пустяк…

Дружинин удивленно взглянул на своего собеседника, но тот, похоже, говорил на полном серьезе.

– Это действо на уровне цыганского гадания. Я вам могу продемонстрировать, просто для примера.

– Не надо, – вяло попытался защититься Дружинин.

Но было уже поздно. Смирницкий загорелся, и Дружинин видел, что его уже не остановить.

– Все очень просто, молодой человек. Сейчас я вам буду рассказывать о вас же.

Смирницкий протянул руку, дотронулся до лба своего собеседника. Дружинин почувствовал странное тепло в голове.

– Так, – сказал Смирницкий. – Начинаем.

Его голос отдалялся и становился едва различимым.

– Ваше любимое занятие, молодой человек?