Владимир Гриньков - Помеченный смертью

Он свое обещание сдержал, и фамилию Морозова не назвал никому. Сказал, что был телефонный звонок и некто – он специально подчеркнул, что голос говорившего был ему незнаком, – этот некто сообщил ему о Рябове и о следе КГБ. Человек не назвался, а причину звонка Бородину объяснил тем, что, по его информации, Бородин и покойный слыли приятелями, и кому же еще сообщать о своих подозрениях, как не бывшему другу покойного министра.

Бородин ежедневно приезжал на сеансы к Морозову, но темы Рябова они не коснулись ни разу, делая вид, что ничего и не было. Бородин этому радовался, потому что опасался, что его подслушивают. Это было вполне объяснимо, потому что на расследование были брошены большие силы и люди, разыскивающие убийцу, наверняка не останавливались ни перед чем, собирая необходимую для них информацию.

Всех подробностей разыскных мероприятий Бородин не знал, но кое-что до него доходило через высокопоставленных знакомых. Главной новостью было то, что Рябова нигде не могли найти. Ни его самого, ни даже каких-либо следов, указывающих на то, что этот человек когда-либо существовал. Ни в каких документах о нем не было упоминаний. О человеке по фамилии Рябов не мог вспомнить никто из опрошенных сотрудников службы безопасности – и те, кто еще работал, и те, кто давно отошел от дел.

Бородин не выдержал и после одного из сеансов, выведя Морозова на улицу, где вероятность подслушивания была меньше, сказал, заглядывая доктору в глаза:

– Рябова ищут, но его нигде нет.

– Прячется, – ответил на это Морозов бесцветным голосом.

– И следов его нет. Его как будто и не было. Понимаете? Никаких упоминаний о нем. Нигде.

– Следы могли быть уничтожены.

– Но не все.

– Почему же? – пожал плечами Морозов. – Сколько раз КГБ реформировался за последние годы? Не счесть. И в той суматохе какие-то документы запросто могли исчезнуть.

При слове «документы» Бородин вскинул голову, что-то вспомнил:

– Он же вам свои документы показывал! Паспорт!

– Поддельный, наверняка.

Но Бородина сейчас не это волновало.

– Там была фамилия! Он же живет сейчас под этой фамилией! Его в два счета разыщут! Фамилия какая там была?

– Не помню, – признался Морозов. Подумал и добавил: – Имя у него, кажется, Кирилл.

– Точно? – с сомнением просил Бородин.

– Мне так запомнилось. Не часто такое имя встречается.

– Не часто. Но по России этих Кириллов тысяч пятьсот, не меньше.

– И еще он сказал, что работает в какой-то организации, которая связана с водой.

– С водой? – переспросил Бородин.

– Да. Почему-то у меня это в памяти отпечаталось, что он с водой дело имеет.

– «Водоканал»? – подсказал Бородин. – «Водокоммунхоз»?

– Нет, не то.

– Газета «Водный транспорт»?

– Нет.

– Может, он на ГЭС работает?

– На ГЭС? – обернулся Морозов к собеседнику и наморщил лоб.

– На гидроэлектростанции.

– Вот! – воскликнул Морозов. – Там было слово «гидро».

– Гидроцентраль.

– Нет.

– Не знаю больше. Остальные слова не из этого ряда: гидроусилитель, гидротормоз, гидротурбина, Гидрометцентр…

– Гидрометцентр! – воскликнул Морозов. – Росгидромет! Вот что он назвал! Росгидромет!

– Так он метеоролог тогда.

– Он тогда сказал: «Привет от Росгидромета!» Точно! Я вспомнил! Хотя, конечно, ни в каком Росгидромете он не работает.

– А мы проверим, – сказал Бородин. – Мало ли что.

Коротко распрощались, и он уехал. Отсутствовал недолго и вернулся через час с небольшим. Когда он возник на пороге, Морозов удивленно спросил:

– Что-то случилось?

– В Росгидромете есть работник по имени Кирилл Дмитриевич Митяев, – сказал Бородин и замолк, наблюдая за произведенным эффектом.

Поскольку на лице доктора почти ничего не отразилось, Бородин извлек из кармана фотографию и положил ее перед своим собеседником. И только теперь увидел, как стремительно бледнеет Морозов. Быстро спросил:

– Что? Знакомое лицо?

– Это Рябов, – негромко произнес доктор.

– Это Митяев Кирилл Дмитриевич.

– Вы его видели? – спросил Морозов, пропуская мимо ушей слова собеседника.

– Нет. Его нет в Москве.

– А где он?

– Далеко – у побережья Африки. Там расположена метеостанция, и он сидит на ней безвылазно с конца девяносто первого года.

– Я видел его здесь. Совсем недавно. И вы были тому свидетелем.

Бородин хотел сказать, что доктор ведь мог и ошибиться, но вдруг в его голове выстроилась вся цепочка: случайная встреча на дороге – скорая смерть Григорьева – рассказанное доктором; и он промолчал, поняв в мгновение, что все может оказаться в итоге и правдой. Позволил себе лишь осведомиться: