Владимир Колычев - Мне душу рвет чужая боль

– Круча, не надо все перевирать, – скривился полковник. – Не хочешь говорить, не надо. Я и сам все знаю… Наркотики в городе появились, как будто их раньше здесь не было.

– Были, но мы с этим боролись.

– А сейчас почему не боретесь?

– Извините, но это не моя компетенция. Есть криминальная милиция, есть отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, а я всего лишь уголовный розыск…

– А чем, по-твоему, уголовный розыск заниматься должен?

– Почему по-моему? Есть закон, есть положения, инструкции, в конце концов… Хотите, я конспект принесу, там все тщательно изложено. Вы как раз его проверять собирались, я три дня трудился не покладая рук…

Как всякий штабник, особое внимание Одинцов уделял профессионально-должностной и правовой подготовке. А это конспекты, конспекты… Хорошо, в ИВС сидел мелкий чиновник из районо, арестованный на пятнадцать суток за вождение в нетрезвом виде. Он и Степану конспект написал, и Комову. Сейчас Кулик на очереди…

– Вот где твои конспекты! – разозлился полковник. И снова показал на свой синяк под глазом. – Вот чем ты должен заниматься!

– Семейные ссоры – это служба участковых инспекторов.

– Какая ссора! Это хулиганство! Меня избили в подъезде собственного дома!

– Это не просто хулиганство! – театрально возмутился Круча. – Это форменное безобразие. А если точней, нанесение легких телесных повреждений… А возможно, это даже средняя тяжесть. Или даже тяжелая… Бывает еще смертельная… У меня в конспекте все записано, хотите покажу?

– Ты мне преступников найди! – разозлился Одинцов.

– А вы разве их не задержали? – удивился Круча. – Вы же целый полковник милиции, вы же непримиримый борец… Э-э, пишите заявление, будем разбираться.

– Какое заявление? – ошалел от возмущения полковник.

– По всей форме, как положено. Как, когда и где случилось, что видели, кого подозреваете… Ну, не мне же вас учить. Вы же сами требуете, чтобы любое действие имело документальное подтверждение… Вы здесь писать будете или в дежурную часть спуститесь?

– Да, Круча, с тобой каши не сваришь, – разочарованно и подавленно вздохнул Одинцов.

– Ты что, с Сафроновым сдружился? – усмехнулся Степан. – Он, кажется, говорил, что каши у нас не будет.

– Жижа, он сказал, будет! – подхватил Одинцов. – И я этой жижей захлебнусь!.. И не я, а ты сдружился с Сафроновым! И теперь вы вместе роете под меня яму!

– Это официальное заявление? – нахмурился Круча. – Или просто пожелание?

– Ничего, я найду на вас управу! И на тебя, и на твоего Сафрона! Я вам покажу!

Степан лишь усмехнулся. Сколько времени он служит под началом Одинцова, но тот пока что еще ничего не показал, кроме своего синяка под глазом.

– Извини, полковник, это не объективный разговор. И в таком тоне общаться с вами не намерен.

Не спрашивая разрешения, Круча показал начальнику свою спину.

– Стоять! – гаркнул Одинцов.

– Стою.

– Вас не было на службе два часа, где вы находились?

– Оперативная встреча с агентом.

– Имя агента? Его телефон?

Степан открыл рот, недоуменно глядя на начальника. Нужно было быть дилетантом, чтобы задавать такие вопросы, и полным идиотом, чтобы ждать на них ответ.

– Зачем вам это? – ему пришлось сглотнуть слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

– А чтобы узнать, врете вы, товарищ подполковник, или нет?

У Степана просто не было слов. И заглянувший в кабинет Комов неожиданно спас положение.

– Степаныч… – начал было он, но осекся, глянув на Одинцова. – Э-э, здравия желаю, товарищ полковник. Что с глазом?

– А что у вас с совестью, товарищ майор? – набросился на него полковник. – Без спроса врываться в мой кабинет!..

– Так это, убийство же!

– Кого убили? – начальственно нахмурил брови Одинцов.

– Э-э, не знаю, – вытаращился на него Федот.

– Так узнайте! Срочно разберитесь и доложите! Три минуты у вас есть. Время пошло!

Комов огорошенно посмотрел на Степана и закрыл за собой дверь.

– Трех минут мало, – покачал головой Круча. – Нужно еще заявление от убитого принять. Это минут пять. Регистрация, все такое, это еще минут десять. Можно, я пойду ему помогу?

– Что поможете? Заявление писать? Пусть сам пишет!

– Убитый?

– Да, убитый. Он что, писать не уме… Круча, ты чего мне голову морочишь? – покраснел со стыда Одинцов.

Чем заслужил один маленький плюсик в короткую графу собственных достоинств. Если глупец умеет краснеть, значит, он еще не совсем потерян для общества…