Эльмира Нетесова - Закон - тайга

— Знаете, Сова или кто-то другой, _ так хочется, чтобы смерти Кузьмы и Николая стали последними в селе. Ко многому привык я в своей работе, но к похоронам — нет. Я их с детства боялся, мертвых. Мне жутко становится, — признался участковый.

— Живые всегда боятся мертвых потому, что знают: этого самим не избежать… По сути, многие при жизни покойниками становятся. И ничего. Привыкают.

— Это как же так? — не понял Дегтярев.

— Фартовые, к примеру. Беглецы из зон. Я с таким не раз сталкивался. Подкидывали покойничков с полным совпадением с теми, кого разыскивали. А потом убеждались — не тот… А вообще уже светает. Заговорились мы с тобой, Семен. У тебя дежурство, у меня ночь к концу. Когда фартовые на деляну уедут?

— Из какого барака?

— Где был убит Кузьма.

— Через полчаса, — глянул на часы Дегтярев.

— Покажешь мне барак и койку. Ее уже заняли?

— Нет пока. Пополнения не было.

— Работяги сейчас в столовой?

— Да. Прямо оттуда — на работу. В бараках никого не остается. Даже дневальных. Только у фартовых иные законы соблюдают. Но Кузьма средь работяг жил. Так что законники не помеха. Хоть сейчас можем пойти туда.

— Что ж, время дорого, — согласился Кравцов и первым шагнул к двери.

В бараке, куда Кравцова привел Дегтярев, было темно. Участковый включил свет и, пройдя немного, указал на койку, ничем не отличавшуюся от остальных.

— Здесь спал Кузьма. Тут его нашли мертвым.

Кравцов повернулся к участковому.

— Я здесь побуду. А ты иди, Сем. Я хочу в одиночестве поразмышлять…

Игорь Павлович обошел койку.

Не крайняя, не боковая, в середине стоит. Незаметно к ней не подойти. Но человек был убит глубокой ночью, когда все работяги спали.

Как сумел Сова открыть внутренний засов? Такой слабый, низкорослый, он просто не справился бы с ним. Да и условни- Ки от шума проснулись бы. И первым — Кузьма с его необычным слухом.

Выходит, кто-то открыл. Убийство было обговорено заранее?. Но печник не имел врагов. Тогда как <���рова в кромешной темноте нашел Кузьму? Ведь от двери до койки печника немало коек. Без пособника не обошлось. Ведь получив даже смертельное ранение, человек вскрикнет. Тут все беззвучно. Никто ничего не слышал. И на трупе ни одного следа борьбы. Ну а если случайно забыли в тот день закрыть дверь на засов, кто указал Кузьму? Опять же убит печник в день побега Совы из машины. Дегтярев говорит, что успел сообщить об этом в Трудовое еще вечером. Значит, милиционеры не могли просмотреть Сову. Говорят, глаз с бараков не спускали. «Положим, мог войти незамеченным, повезло. Но и выйти так же — это уж слишком…» — строил версии Кравцов, оглядывая койку, окна, двери, пол и потолок.

Нигде ни одной щели. Даже сквозняков нет.

«Выходит, свои убили. Может, кто-то из фартовых. Под Сову сработали. Но как умудрились войти? Ведь утверждали работяги, что в этот вечер никто из посторонних в барак не входил, не заглядывал, на редкость спокойно прошла ночь. Кто же тогда? Самоубийство целиком исключается. Не было причин. Человек ждал освобождения и каждый день радовался, что ближе к воле время идет. Но, черт, кто убил?» — присел Кравцов на скамью у стола.

— Кого пасешь, фраер? Кому на хвост садишься? Чего тут шмонаешь? — послышалось за спиной.

— Привет, Горилла! — повернулся Кравцов лицом к фартовому, узнав его по голосу.

Тот не удивился. Придвинув скамью, сел напротив, смотрел в упор. Ждал ответа на вопросы.

— Ты почему не в тайге? — спросил Игорь Павлович.

— Не уважаешь, Кравцов? Иль закон забыл? Почему не бо- таешь на мое? Шпыняешь? Я тебе не пацан на липу твою тре- хать. Сам знаешь. Не хрен мне в тайге делать. Я — законник. Приморенный здесь. А ты на кой тут возник?

— Объяснить или сам допер? Чего дуру ломаешь?

Сам усек, — перешел Кравцов на язык, знакомый вору.

— Уважаешь, едрена мать, коль по фене заботал, — осклабился фартовый, положив на стол громадные волосатые руки. И, кивнув на койку Кузьмы, сказал: — Жмуром занялся. На что он тебе? Иль забыл, сколько на Колыме застопорились? Если всякому по кресту, трассу негде было бы проложить. А ведь не все фраера, и фартовые были. Файные мужики! Кто ими занимался? Кто их замокрил? Колыма. А этот фраер чем файнее?

— Потому что здесь — не Колыма. Да и хватит ее! Там горе было длинней трассы. Всем хватило.

— Не темни, Кравцов. Потому что фраер ожмурился! Был бы фартовый, не вспомнили бы о нем.

— Это ты мне говоришь? Иль сегодня калган взаймы у пацанов взял, что память посеял?