Эльмира Нетесова - Закон - тайга

— Не дали боги свинье роги, и на том спасибо! — подал голос художник. Он никогда не вступал в разговоры с фартовыми, а тут его за живое задели.

— Чего ты там вякнул? — мигом перекосилось лицо Шмеля, и, если бы не охрана, кисло пришлось бы интеллигенту.

— А вы, Григорий, чем займетесь? — спросил музыканта Новиков. Тот замялся. После отъезда Митрича он, единственный, был приставлен к кухне. И у него неплохо получалось.

— Наверное, в повара пойду. И не потому, что музыку не люблю. Слабовато она кормит. Платят мало. А у меня — дети. Может, сытнее так будет. Легче прожить, — признался бывший музыкант.

— Ну мы — ладно! Как-то устроимся. А вот вы что станете делать, когда некого будет охранять? — подал голос художник.

— Такого не случится. Пока существуют государства — есть правосудие. Значит, будут зэки… И без дела мы не останемся. Ну а если помечтать, представить себе розовую сказку, то и у нас имеются и руки, и головы. Никто не рождается готовым охранником. У каждого есть гражданская профессия — водителя, электрика, сварщика, токаря. Есть и с образованием. Так что не пропали бы, не остались бы без заработка и куска хлеба.

— А что, мужики! Вот выйдете на волю, не будет больше политических заключенных. Уйдут фартовые на свободу. Заживет тайга! И забудется это время. Эта деляна. Только в Трудовом станет отбывать условное наказание всякая мелкая шпана, какая от жиру лишнего бесится.

— Данила Николаевич! Старший! Принимайте пополнение! Машина в пути сломалась. Пришлось всех пехом доставить! — закричали из темноты.

— Помечтали и будет. Жизнь по-прежнему бьет ключом по голове, — встал Новиков и позвал: — Давай к костру! На перекличку! Никто не сбежал? Считай по головам!

Перед костром выстроились люди. Молодые и старые. Лица хмурые, свирепые. Руки в кулаки сцеплены. На фартовых и сучьих исподлобья смотрят.

— Что за зверинец возник? Откуда? По какой статье? — спросил Шмель крайнего, рыжего мужика.

Тот зыркнул по-рысьи на бугра, ответил грубо:

— Чай не поп и не прокурор, чтоб допрашивать. Без тебя хватило до зарезу…

— Знать, редкое говно! Иначе чего скрывать? — сообразил Шмель и пристально вглядывался в лица мужиков.

Их было чуть больше десятка. Взлохмаченные, небритые, голодные, они озирались по сторонам, опасливо оглядывая всех, с кем им придется жить бок о бок не один день.

Когда Новиков убедился, что пополнение прибыло в полном составе — никто не сбежал по дороге, сел к костру вместе с охранниками, доставившими зэков. Прибывшим предложил расположиться в пустующей палатке новичков. Распорядился накормить людей.

У костра осталась лишь часть охраны. Старожилам деляны не терпелось познакомиться поближе с пополнением. Раз прибыли ночью, было что скрывать. Есть что прятать. Значит, и эти за политику влипли. Иных по ночам не водят по тайге.

И, прихватив одного из новых за шиворот, Шмель спросил:

— Кто будете?

— Люди, — ответил тот, выкручиваясь из руки бугра.

— Это мы еще увидим! По какой статье сюда?

— А ты что, батюшка? Я не на исповеди.

— Колись, падла! — сдавил ворот так, что мужик чуть язык не выронил на сапоги. И хрипло назвал статью.

Пальцы бугра вмиг разжались.

— А ну, отваливай, козел, пидер, падла вонючая! — заорал так, что условники все до единого из палаток выскочили. На бугра уставились и на мужика, шмыгнувшего в кучу новеньких. — За измену Родине. Значит, полицай иль староста. Еще дезертиров по этой статье упекают…

— А ты откуда знаешь? — удивился один из прибывших.

— Заруби себе на шнобеле, паскуда немытая, что я уголовный кодекс раньше азбуки одолел! А ваша статья — на харях без слов горит.

— Сам за доброе попал? — ухмылялся мужик.

— Тебе до меня хилять долго, гнида недобитая!

— Что пасть дерешь? Бугришь тут? Так захлопнись. Мы, как и все, сюда не просились. Привезли. Отныне тут станем жить! — подошел к Шмелю плечистый, крепкий мужик, ростом выше фартового.

— Что не сами, без тебя знаем. А вот насчет вместе жить — видно будет…

— Шмель! Прекратите разборки! — послышался от костра требовательный голос Новикова, и бугор, ошпарив взглядом приехавших, ушел в палатку.

Утром, после завтрака, все условники под усиленной охраной пошли в тайгу.

Шмель шел рядом с Рябым, не оглядываясь, словно забыл о пополнении. Сучьи дети о своем говорили. О реабилитации. Генка ее уже не ждал. У него на днях — звонок. Это надежнее. Реабилитация — лишь мечта, слабая надежда.