Эльмира Нетесова - Клевые

Утром все, кроме Юльки, забыли о телефонном разговоре. Девка о нем не забыла. Ее злило то, что вокруг считают ее никчемной, не нужной никому. Даже Андрей не позвонил. Не спросил, почему ушла, не прощаясь? Егор посмел высмеивать! И Юльке захотелось доказать им, всем сразу, что она многое значит для кого-то.

Девка смело шагнула в открывшуюся дверь.

— Проходите! Костик ждет вас! Правда, сейчас у него друзья! Пришли навестить. Но они недолго. Проходите! — повела в комнату, откуда слышался оживленный разговор.

Юлька вошла и онемела. Рядом с Костей, за столом, сидел вчерашний клиент — молодой парень. Увидев девку, он сразу узнал ее. И, оглянувшись на Костю, спросил:

— Это ты ее ждешь?

Костя вместо ответа встал навстречу, превозмогая боль.

— Костик! Погоди! Давай выйдем покурить! — потащил друг в спальню, закрыв за собой двери наглухо.

Юлька не слышала слов. Она лишь догадывалась, о чем говорят Косте.

— Что тут за секреты? — открыла она дверь. И, усмехаясь, смотрела на растерявшихся парней. — Ну что, мужчины? Или в моем присутствии говорить разучились? Почему сразу заткнулись? Иль правду сказать трудно? Я ведь не навязывалась в гости! — глянула на Костю. — И сама сумею ответить на все вопросы, черт тебя возьми! — обратилась к клиенту.

— Как ты посмела прийти сюда? — опомнился тот первым. И повернулся к другу. — Ты звал ее?

— Да! Пригласил!

— Она — путанка! Я сам с нею был! Но не в своем доме! Зачем она здесь?

— Я не знал. Но раз уж так случилось, проведем вечер вместе, — предложил хозяин.

В другой раз Юлька взбрыкнула бы и ушла, хлопнув дверью. Ей не рады… Но сейчас решила проучить недавнего клиента. И, сняв куртку, подсела к Косте, спросила о здоровье, о работе над полотном, попросила рассказать о выставке. Юлька умела внимательно слушать. А Костя, соскучившийся по общению, быстро забыл сказанное другом и с увлечением рассказывал, как он писал новое полотно.

— Знаешь, из моих ребят лишь трое в живых остались. Но в этой квартире мы все вместе. Как тогда! В тот день… Было много огня, еще больше — холода. Мы ничего не понимали — за что воюем? Кому нужна эта война и столько крови? Нам было жаль матерей. Каждому свою, — глянул парень на гостью и увидел сострадание. — Знаешь, я, наверное, погиб, если бы не мама! Она очень ждала и приехала за мною в госпиталь!

— Как тебе повезло! — вырвалось у Юльки.

— В чем? — не понял хозяин.

— У тебя есть мать. А я никогда не видела свою. Не знаю, какая она и какими бывают матери. Только по сказкам, что читали нам в детдоме. Мы слушали. А потом ночи нам казались теплыми, во сне видели тех, кого не имели наяву. Во сне мы были счастливыми. Я даже на войну согласилась бы пойти, только бы она приехала, только бы увидеть хоть раз, — созналась Юлька.

— Бедная девочка! Наверное, из тебя хорошая мать получится,

— предположил вслух Костя.

— Опомнись, кореш! Я же сказал тебе, кто она! — напомнил друг.

Юлька сделала вид, что не заметила напоминания.

— Вы часто получали письма от матери?

— Почта приходила нерегулярно. Зато письма сразу пачками доставляли. Случалось, по две-три ночи читал. Атаки мешали.

Костя рассказывал о друзьях, о всяких случаях на войне, о том, как вернулся в Москву и никак не мог привыкнуть к гражданке.

— Знаешь, Юль, я и теперь просыпаюсь всякий раз от трамвайных звонков, от сигналов машин. И никак не могу уснуть в грозу.

— Почему?

— Раскаты грома напоминают гул приближающейся бомбежки. Каждый раскат на ноги сдергивает. Подскакиваю в ужасе. Будто снова надо в атаку — воевать неведомо за что. Это было самым обидным.

— Оно теперь все обидно! Меня детдом на швею-мотористку выучил. Я работала. И вдруг сократили. Никто не поинтересовался, как живу, не помог устроиться на другую работу. Лишней стала. Как мусор в урне! Да что там я? Таких теперь много! Хорошо, что ты не без дела! Мне в этом не повезло! — опустила голову.

— Не горюй, Юля! Все наладится! Это знаешь, как мы перед боем мечтали о мире. Все проходит, — успокаивал Костя, теплея душой к этой едва знакомой, но очень несчастной женщине.

Вскоре и друг Кости разговорился, разоткровенничался, оттаял.

Они просидели до полуночи, так и не заметив, как пролетело время. Юлька спохватилась первой. И стала спешно прощаться. Костя помог ей одеться, просил не забывать, навещать его. Юлька

обещала позванивать. Вышла, уверенная в том, что никогда больше не придет сюда. Она понимала: такой, как Костя, ни за что не женится на ней.