Эльмира Нетесова - Фартовые

Едва Григорий открыл сейф, Кляп откинул его в сторону и кинулся к содержимому.

Не глядя, не рассматривая, выгреб в чемоданчик все, что имелось в утробе сейфа. И, махнув всем рукой, позвал из квартиры.

В горсаду, при блеклом свете наступающего утра, разглядывали фартовые добычу.

Нумизмат и вправду был богатым человеком…

Фартовые, пересчитывая золотые, платиновые и серебряные монеты, памятные медали, кряхтели от жадности. Тряслись руки. Не верилось, что такое богатство далось столь легко.

Дяде Кляп выделил двадцать три золотых и восемнадцать серебряных монет царской чеканки. Потом, подумав, забрал их себе. И сказал веско:

— Станешь загонять их, кто-то опознает. Через тебя и нас могут замести. Да и зачем тебе это? Получишь купюрами. Не обижу.

И действительно шепнул что-то кенту. Тот, с трудом оторвав взгляд от монет, сиганул куда-то и вскоре, запыхавшись, примчался обратно.

— Держи, тут десять кусков.

Григорий, аккуратно распределив деньги по карманам, встал:

— Отваливаю я.

— Обмыть не хочешь? — удивился Кляп.

— Стар я для гудежа. Приберегу. Как знать, когда еще такая лафа перепадет, — набивался Дядя на продолжение знакомства.

— Мы сегодня смываемся денька на три. А вернемся — найдем. Без дела не заскучаешь. Но в поездке ты нам не нужен. Сами справимся. Сиди дома. Пошли бабу за коньяком. Обмой удачу. Но помни: только со мною работать будешь. Скурвишься — сразу же гроб заказывай, — пообещал Кляп.

Григорий шел домой торопливо. Переживал. Хоть бы теперь никто не встретился, не остановил, не помешал.

«Как же быть с деньгами? Спрятать дома? Но от кого? От Анны? Она от него не имела секретов. Кормила, обувала,

одевала. Да и чего бояться? Скажу, что забрал старый должок у приятеля. За невинную отсидку, мол, взыскал. Велю помалкивать о том», — думал Григорий, открывая дверь.

Бледная перепуганная насмерть женщина, увидев Григория, девчонкой на шее повисла:

— Родной мой! Жив. Целехонек. Где ж тебя всю ночь носило?

Войдя в комнату, велел запереть дверь. И, усадив перед собой Анну, Дядя впервые заговорил с нею уверенно:

— Должок я взыскал с одного прохвоста. Давний. Он мне с десяток лет был обязан. Теперь у нас куча денег. Вот гляди. Но о том молчок, толпе, сама знаешь, не объяснишь. Всякие слухи пойдут, — вытаскивал Дядя деньги.

Анна смотрела на них, на мужа, все больше бледнея, сжавшись в комок обиженным ребенком. Подбородок ее дрожал.

— Ты чего, дуреха?

— Гриш, ты брешешь. Не надо мне этого. Кто ж долги через десять лет возвращает? Да еще так много. Мне соседка трояк и то уж два месяца не отдает. Напоминать надоело. А тут — тыщи… Опять с ворами связался?

— Да ты что? — изумился Дядя простому, житейскому доводу, с каким никогда не приходилось сталкиваться.

— Не злись. У меня всю ночь душа была не на месте из-за тебя. Знаю, стряслось что-то. Да ты не скажешь. Дело твое, Гриша. Только хочется мне с тобой спокойно до смерти своей дожить. Чтоб не кричал ты во сне страшные слова.

— Прибери деньги, — угасла радость у Дяди.

Анна сложила пачки в наволочку, понесла в шифоньер.

— Туда не прячь. Фартовые, да и домушники, первым делом шкапы трясут. Там всегда все самое ценное, — вырвалось у Григория.

— Уже и этих нужно бояться? — дрогнула баба спиной.

— Я на всякий случай сказал.

— А куда их денем?

— Трать. Купи все, что надо.

— Мне тебя надо. И покой, чтоб ночами спать без страха. Другого не хочу.

— Что ж, по-твоему, я должен теперь пойти и отдать их обратно? Свое! — начинал злиться Дядя.

— Тебе видней…

Григорий молча попил чаю. Лег спать. А проснувшись, застал Анну в слезах.

— Что стряслось?

— Сегодня ночью… Учителем он моим был. Собирал старинные монеты всю жизнь. Пошел в гости к своему бывшему ученику, А его за это время обокрали. Он и повесился…

— Ну, а ты чего ревешь? Ты при чем? Может, этот, кто пригласил, навел на старика воров. Не знаю, чего было вешаться старику? — понял все Дядя.

— А ты у него не был?

— У кого?

— У учителя? Ведь именно сегодня его обворовали и ты деньги принес.

— Так у него же монеты! А я — деньги, купюры принес. Нет бы радовалась, так еще в следователи лезешь. Попрекаешь прошлым. Плохо то, что знаешь о нем. Верно, ничего вам, бабам, говорить нельзя, — обиделся Дядя.

— Прости, Гриш. А ведь и вправду, денег учитель никогда не имел. Все на коллекцию тратил. До копейки. От него из-за этого жена ушла. Так и остался он один под старость.