Юлия Латынина - Охота на изюбря

Но почему-то в этом конкретном ресторане не было ни стриптизерок, ни музыки, а устроить стрельбу в нем было затруднительно ввиду арки металлоискателя на входе.

Их провели в отдельный кабинет, отделенный портьерами от основного зала, и Ирина долго, стараясь скрыть свое смущение, листала меню. Слова в меню стояли непонятные, то есть сами-то слова были знакомые, но за сочетаниями, в которые они складывались, не вставало никакого осмысленного для Ирины образа, все равно что читать учебник по ботанике, где только латинские названия и нет картинок. Ирина была голодна и ей сразу захотелось опробовать кучу блюд, но тут же стало неприятно, что Извольский может подумать, что она пришла сюда поесть, и Ирина поспешно выбрала что-то подешевле. Впрочем, этим дешевым блюдом оказалась осетрина.

От спиртного она отказалась категорически, а Извольскому принесли бутылку какого-то вина, и он тут же выпил бокал, видимо не стесняясь тем фактом, что был за рулем.

— А как же у вас два банка, — спросила Ирина, — а вы говорите, что вы не банкир…

Извольский улыбался и пристально разглядывал Ирину.

— Я производственник. У меня карманные банки. А банкир — это у которого карманные заводы.

— А зачем вам банки?

Извольский подумал и взял салфетку.

— Ну вот смотрите — вот предприятие, — и директор изобразил в центре квадратик. — Оно покупает уголь, руду и электроэнергию. И продает металл. Металл оно продает не само, а через фирму X, которая зарегестирована на острове Кипр. Фирма Х покупает прокат по половинной цене и платит предприятию через сто восемьдесят дней после покупки. Что происходит с деньгами?

— Деньги вытекают из предприятия и втекают в фирму, — сказала Ирина.

— Правильно, — согласился Извольский, — но эти сто восемьдесят дней заводу все же надо на что-то кушать. Ему нужны деньги, которые будут не его деньгами. И он берет кредит. В своем карманном банке. Под шестьдесят процентов годовых в валюте. И как только деньги из фирмы приходят на завод, они уходят в банк на оплату кредита. Вот, например, зачем нужен банк.

— Я не понимаю, зачем эта схема, — спросила Ирина, — это же ведь воровство.

— У кого?

— У завода.

— Не правда. Если эти деньги вернуть заводу, их отберут в налоги. И вот тут-то их действительно разворуют, потому что все бюджетные деньги разворовываются. А если эти деньги слить в оффшор, они вернутся на завод.

Ира искоса наблюдала за собеседником. У Извольского было довольно некрасивое, плоское лицо, что называется — морда сковородкой. Но странное дело — в процессе разговора собеседник Сляба мгновенно привыкал к этому лицу. И тому же самому человеку, который поначалу был шокирован полными щеками и чугунным подбородком, через несколько минут казалось, что его визави гораздо красивее любого прилизанного киногероя.

— Если бы все эти деньги возвращались на завод, — сказала Ирина, — вы бы не относились к разбитому «мерседесу», как к расколотой чашке.

Извольский усмехнулся.

— А почему ты считаешь, что я не заработал на «мерседес»? Я хозяин пятого по величине в мире мет-комбината. Мне принадлежит контрольный пакет. У меня сытые рабочие, сытый город, у меня количество машин в городе за три года выросло с двенадцати тысяч до сорока пяти. Что, лучше было бы, если бы завод стоял, рабочие голодали, а зато я честно платил бы все налоги? Которых, кстати, тоже не было бы. Потому что к этому времени меткомбинат с полностью уплаченными налогами давно бы издох. Зато я честно ездил бы на «волгаре» семьдесят восьмого года рождения и был бы правильным директором, да?

Ира замялась, не зная, что ответить. Ее неприятно поразило, что Извольский так быстро сказал ей «ты». Хотя в этом-то, к слову, не было никакого дурного подтекста, а была просто старая привычка. Поговорите с русским директором десять минут, и если за эти десять минут он не швырнет в вас случившимся под рукой предметом, то он начнет говорить вам «ты».

— У меня другое представление о честности, — сказал Извольский, — у меня такое представление, что именно в последнем случае я был бы сволочь, негодяй и дурак. Потому что мне дали завод, город и двести тысяч подданных, а я их просрал. Так что на «мерседес» я заработал. И не в одном экземпляре.

— А как вы определяете, на сколько «мерседесов» вы заработали? — спросила Ирина. — Вот у вас в этом оффшоре деньги, и кто делит, какую часть вернуть заводу, а какую оставить вам? Потому что если это делите вы, то не может быть такого, что вы ошибаетесь в свою пользу?