Юлия Латынина - Охота на изюбря

Извольский говорил около часа, с перерывами на медсестру и два укола. Под конец он совсем выдохся, и Денис должен был сесть на корточки около подушки, чтобы слышать свистящий шепот шефа. Извольский часто останавливался на половине фразы, чтобы отдышаться, но логика оставалась нетронутой, мысли цеплялись одна за другую, как шестеренки в часах, и все же временами у Дениса возникало дикое подозрение, что то, о чем так складно говорит шеф, — это некая наркотическая фантазия, логический сон, спровоцированный всей той обезболивающей дрянью, которую в него влили.

— Это очень сложно, — сказал Денис, — и я не уверен, что смогу вести себя, как ты хочешь. Извольский подмигнул.

— Сможешь. Как сказал один массовик-затейник времен Елизаветы, весь мир театр, и люди в нем актеры.

Прокуратура Сунженской области действовала с молниеносной быстротой.

Юрий Брелер и Дмитрий Неклясов были объявлены во всесоюзный розыск через сорок минут после того, как Извольский позвонил в Ахтарск, а еще через сутки Брелера, скованного наручниками, свели по трапу рейсового самолета «Москва — Сунжа». «Лагуна» и ее товарки были вычеркнуты из реестра акционеров, словно их там никогда и не бывало.

В тот же самый день, когда это произошло, акции всех трех фирм — «Лагуны», «Кроники» и «Имперы» были проданы Дмитрием Неклясовым трем оффшорным компаниям, а те, в свою очередь, снова перепродали акции — еще двум оффшоркам. Название банка «Ивеко» ни в каких учредителях оффшорок не значилось, да и странно было бы ему там упоминаться. «Ивеко» в связи с финансовым кризисом спешно сливал все принадлежавшие ему активы в оффшоры, и было ясно, что компании, прикупившие акции у Неклясова, принадлежат руководству «Ивеко», а не банку как таковому.

Оффшорки подали жалобу в областной арбитражный суд о признании не правомочными действий регистратора, суд в тот же день рассмотрел дело и оставил жалобу без удовлетворения. Оффшорки, натурально, тут же вкатили в суд апелляцию «В России при рассмотрении дел в арбитражном суде существуют четыре инстанции. Сначала дело рассматривает областной арбитражный суд, и в него же подается апелляция. Затем можно апеллировать к окружному арбитражному суду (для Сибири это Новосибирский арбитражный суд). И только после этого сделку можно оспорить в Высшем арбитражном суде в городе Москве.».

Как уже говорилось, — оспаривать было чего. Действия Неклясова по продаже акций одной компании другой были полностью законны, и из реестра новые владельцы акций были вычеркнуты безо всяких на то оснований. Впрочем, было очевидно, что областной арбитражный суд этих тонкостей во внимание не примет. Губернатор решительно сунул голову в петлю, отстаивая интересы Извольского, а судьи решат так, как скажет губернатор. Другое дело — московский арбитраж. Тут, ясное дело, ничего хорошего ожидать не приходилось…

Заседание областного арбитражного суда было назначено на двенадцатое декабря.

Девятого декабря, утром, губернатор Сунженской области Александр Дубнов прилетел в Москву на очередную сессию Совета Федерации. Кроме сессии, у него имелся еще ряд неотложных дел, как-то — выбить в Минфине застрявший трансферт «Трансферт — деньги из фонда поддержки регионов, которые федеральный бюджет выделяет региональному бюджету для покрытия дефицита последнего. В дотационных регионах трансферт может доходить до 30-40% от общего объема бюджета и быть едва ли не единственным источником „живых“ денег.», получить «добро» на банкротство пары приглянувшихся ему заводиков и трахнуть восходящую звезду эстрады, гастроли которой летом спонсировал Ахтарский металлургический комбинат. При организации гастролей певице дали понять, что встреча с губернатором является необходимым условием успеха шоу, и восходящая звезда, поколебавшись, согласилась, хотя экстерьером губернатор Дубнов точь-в-точь напоминал кусок дрожащего желе, щедрой рукой залитый в водонепроницаемый костюм шестьдесят второго размера.

По выступлении в Совете Федерации губернатор откочевал на званый прием в «Савое», куда собрался весь московский бомонд и где немедленно по приезде Дубнов углядел полного сорокалетнего брюнета, неторопливо поглощающего тарталетки с икрой. Брюнет был заместителем министра финансов, и именно от его подписи зависело, когда регионам будут выделены положенные по закону о бюджете деньги: месяцем раньше, тремя месяцами позже, или никогда. Злые языки говорили, что вследствие такой хлебной должности у замминистра в приемной стоял ящик, вроде почтового, куда коленопреклоненные губернаторы кидали конверты со взятками. Все это было, разумеется, наглое вранье, — Дубнов это знал доподлинно. Никакого ящика не было, а был счет в швейцарском банке.