Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Дочь пахана

Они сразу сказали, что остались вдвоем. Никто не взял их к себе в малины фартовать, а потому решили махнуть в Мурманск. Там прикипеться.

Пахан слушал молча, не обрывал. А потом спросил их:

— Где Седого посеяли? Почему его с вами нет?

— Лажанулся он. Сам знаешь. Но мы его не бортанули.

Когда он со схода возник, мурло его белей кентеля стало. Мы ему хамовку, выпивон сунули. А Седой сидит не видя. И молчит, как усрался. Всю ночь вот так. Потом, под утро, как чумной стал. О себе растрехался. Съехал. Крыша перегрелась. Иль на сходе его по кентелю огрели? Сам с собой развякался.

И все пустое! Потом, ни с хрена, на подоконник влез. И ботает, что он дышал на халяву и завязать хочет.

— Мы думали, на «понял» берет. А он и впрямь, сиганул в окно. С четвертого этажа! Мы вниз. Там толпа. Мы сдрейфили, что на нас повесят его смерть, и смылись. А он не откинулся, на кучу опилок угодил. Ходули лишь повредил, да тыква — сотрясение. Сам ботал, что из окна выскочил. Его в психушку замели. Он там канает. И ему оттуда не вырваться до гроба. Никого к Седому не пускают. Даже глянуть на него не дают. Мы пару раз пытались прорваться. Сорвалось. Плюнули. Решили сами дышать, — рассказывал Фингал.

— В психушке? Достали его менты. Это та же мусориловка! Там они с ним что хочешь утворят. Слыхал я о дурдомах, — покачал головой Шакал и добавил:

— Ох и вовремя мы смотались из Ростова! Ох и кстати!..

Заноза и Фингал сами попросили Шакала взять их в малину. Пахан согласился, предупредив, что у Черной совы имеются свои законы, какие соблюдают все без исключения. Нарушившие выбрасываются из малины. О тех законах новым расскажут кенты. И, если стремачи, обмозговав и взвесив все, решат прикипеться, пусть скажут.

— Только тыквами секите, а не пустой требухой. Она в фарте — не кент! — предупредил Шакал. И все же на следующий день налетчиков Седого взяли в Черную сову.

Капка знала свое положение в малине, но с новыми стремачами держалась холодно. Помнила, как ей попало за них. А те относились к Задрыге, как к равной.

Шакал учил Капку фартовым премудростям. Наверстывал упущенное либо забытое Сивучем.

— В дело малина берет стремачей. Без них — невпродых бывает. Даем долю, если самим обломился навар, если выгорело, как хотелось. Но дальше — шабаш! Стремач кто есть? Он чуть выше шестерки! У него зенки и лопухи должны пахать без отказа! И баста! В хазе им места нет! Секешь? Они при кентах дальше порога ступить не могут. Сесть и подавно. Потому что кенты — законники, а стремачи — блатяги. За одним столом с нами — западло! Но и вламывать им из куража — не моги! Они — наша воля! Засеку, что врубаешь им — сам трамбану! Без лишнего трепа! — предупредил пахан Капку.

Задрыга молча согласилась.

Когда малина приехала в Москву, девчонка попросила повозить ее по городу.

— Тебе на кой хрен? — изумился пахан. Капка ответила, что хочет приглядеться к магазинам, о каких много слышала от фартовых.

Честно говоря, девчонка просто устала от поезда, от суеты, толкотни и шума. Хотелось почувствовать под ногами твердую землю, немного расслабиться перед длинной дорогой в Сибирь, куда Черная сова решила отправиться вечером, поездом дальнего следования.

— Уломала! Отваливаем! Пора прибарахлить нашу мамзель! — вызвался Глыба, не ожидая просьбы Шакала, тот лишь головой кивнул едва приметно, отправив вместе с ними обоих стремачей.

Вскоре Задрыга ехала в такси по широким, пыльным улицам. Оглядывалась на бетонные громады-дома, смотревшие на приезжих заспанными окнами. Казалось, они не умели улыбаться, как окна в других городах.

— В ЦУМ! — коротко сказал водителю Глыба, тот согласно кивнул. А Задрыга так и не-поняла, куда же они направляются?

Но вскоре оказалась в гуще кипящей очереди. Девчонку закружила толпа.

Кто покупает? Зачем толпятся? Где что продают? Задрыга перестала понимать.

Худая, костистая баба наступила ей на ногу острым каблуком и наорала на Капку зло. Та окинула ее ледяным взглядом, решила проучить жестоко. Пристроившись сзади, вскоре выгребла дочиста содержимое сумочки. Не успокоилась. И тихо отстегнула браслет с ее руки. Тут же отошла подальше, понимая, что баба вскоре хватится. Та и впрямь завопила так, что в хвосте очереди услышали.

— Что случилось? — переглядывались люди.

— Наверное, пристали к женщине?

— Воры проклятые! — визжала баба.

Глыба глянул на стремачей. Те развели руками. Фартовый и не заподозрил Задрыгу. А та смеялась в душе. Не зря же Сивуч учил этому искусству карманника. На всякий случай. Может, пригодится? Хотя, конечно, фартовые этим не занимаются. Но уметь — надо.