Андрей Константинов: Вор (Журналист-2)

На улице было уже темно, когда из подворотни на Каменноостровский вышел подтянутый моложавый мужчина с характерным восточным разрезом глаз. Ему не составило труда быстро затеряться в сутолоке оживленного проспекта…

В конце сентября 1992 года на Петербург обрушились холодные дожди, быстро добившие недолгое бабье лето. Первый заместитель начальника питерского ОРБ [8]Геннадий Петрович Ващанов ежился от холода в своем кабинете на третьем этаже Большого дома на Литейном и с тоской смотрел на дождевые слезы на оконном стекле.

В кабинете было действительно прохладно — центральное отопление еще не включили и включить должны были не скоро, а допроситься обогревателей в ХОЗУ было делом нереальным. Поэтому Геннадий Петрович сидел за своим столом в наброшенной на плечи куртке и, зябко передергивая плечами, мечтал о горячем песке, теплом море и ярком солнце. Многие «клиенты» подполковника Ващанова — бандиты и «прибандиченные» бизнесмены — продлевали летний сезон, уматывая на Кипр или в Турцию: там и в октябре еще можно загорать и купаться. Сволочи… Геннадий Петрович почувствовал сильнейшее раздражение к тем, кого еще только начинали называть новыми русскими и кто мог позволить себе поездки на модные курорты, казавшиеся еще совсем недавно абсолютно недоступными для советского человека…

Раздражение подполковника было особенно острым оттого, что, в принципе, он тоже мог бы купить тур на Средиземное море для себя и своей любовницы Светочки, танцевавшей в варьете ресторана «Тройка». Денег хватило бы и на билеты, и на приличный отель, и на кабаки. Проблема была в том, что после возвращения из такой поездки возникло бы очень много вопросов и у «особой инспекции» [9], и у старших братьев [10], и у своих же сотрудников. Правильный мент не может ездить с любовницей на Кипр. Правильный мент должен ловить тех, кто туда ездит, ходить на службу в говенном костюме, стрелять деньги перед получкой, курить дешевые сигареты и ездить на трамвае. Вот тогда ни у кого никаких вопросов не будет.

Ващанов скрипнул зубами и, скривившись, достал из лежавшей перед ним на столе мятой пачки «беломорину». Дома Геннадий Петрович уже давно курил только «Мальборо», да и на работе, честно говоря, таскал с собой «Беломор» больше для «блезиру», — когда подполковнику хотелось покурить, он выходил в коридор и стрелял сигаретку у кого-нибудь из сотрудников. Если сигарета оказывалась приличной — «Кэмел», скажем, или «Ротманс», — Ващанов, угощаясь из протянутой ему пачки, обязательно норовил подколоть сослуживца, говоря с наигранным удивлением вроде как в шутку:

— Бога-атые сигареты… Интересно, откуда у оперов деньги на такие? Коррумпируемся помаленьку?

Сотрудник, натянуто улыбаясь, начинал что-то отвечать, а Геннадий Петрович снисходительно кивал, с удовольствием затягиваясь халявкой.

Но сейчас идти в коридор на охоту подполковнику не хотелось. Час назад он, что называется, нарвался — подошел к группе оперов, смоливших у туалета что-то явно неплохое, судя по запаху, и попросил закурить. Гришка Луговой, с которым Ващанов начинал когда-то свою милицейскую карьеру еще в Куйбышевском РУВД, мгновенно сориентировался и вытащил из кармана расхристанную пачку «Беломора»:

— Держи, Гена, это вроде твои любимые?

Подполковнику оставалось только с кислой миной взять полувысыпавшуюся папиросу и удалиться к себе в кабинет, спиной чувствуя ухмылки оперов.

«Ничего, Гриша, ничего… остроумный ты наш. То-то до сих пор в капитанах бегаешь! Седой уже, а как мальчишка. И все из-за характера, не хочешь с руководством правильно отношения строить — не надо». Сам Геннадий Петрович год назад получил звание подполковника милиции и очень этим гордился. Когда у него иногда портилось на службе настроение, он открывал стоявший в кабинете шкаф и примерял китель с подполковничьими погонами, форма очень шла Ващанову, и он носил бы ее с удовольствием, но не принято это было в ОРБ, опера засмеяли бы…

На этот раз настроение было настолько паршивым, что примеркой кителя его явно было не исправить. Наверное, погода во всем виновата, льет и льет за окном, тоску нагоняет… Геннадий Петрович решительно снял трубку телефона и набрал домашний номер Светланы.

— Алло, это я. Заеду сегодня часов в семь, потолкуем… Что?… Да успеешь ты на свое выступление… В крайнем случае скажешь, что заболела. Все.

Ващанов швырнул трубку на рычаги и довольно потянулся. Вечер обещал быть более приятным, чем день. Если, конечно, ничего не случится — в ментовке, как известно, ничего нельзя загадывать наперед. Геннадий Петрович даже постучал на всякий случай по деревянному столу и поплевал через плечо: все менты люди суеверные. Работа такая. Хочешь не хочешь, а станешь суеверным.