— Легко сказать «закрой», — вздохнул Геннадий Петрович. — Тем более что этот Барон — пердун старый. Сейчас молодых-то закрывать тяжело стало — мест в тюрьме нет, в Крестах зэки — как кильки в банке, сплошная братская могила. Для того чтобы качественно приземлить [17], основания нужны…
— Так ведь на то ты у нас и голова, — усмехнулся Виктор Палыч. — Было бы просто — сами бы все сделали. Помозгуй, Гена. Я, кстати, слышал, что тебя к ордену представили. Верно?
— Спасибо, — кивнул смешавшийся подполковник. — Только до ордена еще дожить надо.
— Доживем, Генуля, дорогой, доживем, — засмеялся Антибиотик. — Куда ж мы денемся-то… У тебя, как я вижу, большое будущее будет. Только за друзей держись. Дружба — это великое дело, Гена, с друзьями никогда не пропадешь… Давай-ка мы еще по стаканчику поднимем.
— Не откажусь, — наклонил голову Ващанов. Хоть и прикончил подполковник бутылку «Хванчкары» практически в одиночку, но не цепляло его вино. Уж больно нервным разговор получился…
Виктор Палыч дождался, пока выйдет из кабинета открывший новую пузатую бутыль официант, и поднял свой бокал.
— За дружбу, Гена! За настоящую мужскую дружбу, которую ты, не в обиду будет сказано, в своей системе никогда не найдешь. У вас там нет друганов, все больше партнеры, тьфу ты, блядь, прям как у пидорасов, честное слово. А мы, Геннадий, крепки именно настоящей мужской дружбой. На том и стоим. Антибиотик чокнулся с Геннадием Петровичем, который согласно кивнул:
— За дружбу и удачу, Виктор Палыч!
Подполковник высосал бокал до дна, Антибиотик же лишь отхлебнул, поглядывая исподлобья на своего собеседника. Когда Ващанов поставил фужер на стол Виктор Палыч вздохнул:
— Хорошо сидим… Однако ж время — деньги. Дела у меня еще, ехать пора… Да и у тебя, наверное хлопот своих полно… Ты возьми бумажку — тут все что надо, про Барона написано: где живет, как найти биография…
Антибиотик положил перед подполковником несколько листков бумаги с убористым машинописным текстом и встал.
— Помозгуй как следует. Гена… Я все-таки думаю, что старого закрывать надо… Была мысль попасти его, но Барон не сявка, а профессионал, не верится мне, что он нас сам к своему тайничку привел бы… Срубит хвост, вообще затаится… Старая школа, не то что молодежь нынешняя — им лишь бы бакинские в карманах зашуршали поскорее. Оттого и горят.
Виктор Палыч хмыкнул, вспомнив застреленного Пианиста, и протянул Геннадию Петровичу руку для прощания.
— Если вопросы какие возникнут — звони сразу, ты знаешь, куда и как. Ну, бывай. Такси за тобой минут через десять придет.
— До свидания, Виктор Палыч, — неуклюже приподнялся со своего кресла Ващанов.
Когда Антибиотик вышел из кабинета, подполковник плюхнулся обратно и торопливо налил себе вина — грех такое добро недопитым оставлять, честное слово…
Выпив, Геннадий Петрович поставил локти на стол, обхватил голову ладонями и начал напряженно размышлять… Не нравилась Ващанову вся эта история с «Эгиной», очень не нравилась… Тем более что, судя по всему, приплетались сюда еще какие-то старые счеты между ворами. Кожей чувствовал подполковник, что втравливает его Виктор Палыч в блудняк [18], причем в качественный такой, суровый… А что сделать-то? Поздно соскакивать с паровоза, слишком уж скорость большая — можно насмерть разбиться…
* * *
В ночь после разговора с Антибиотиком Ващанов спал плохо — долго ворочался на кровати рядом со сладко похрапывавшей женой (располнела она в последние годы — корова какая-то, а не женщина), наконец не выдержал и ушел на кухню курить. Аромат «Мальборо» успокаивал, и, глядя на голубоватые слои дыма, Геннадий Петрович попытался подвести некоторые итоги и наметить первые шаги, которые предстояло сделать с утра.
«Легко сказать — закрой Барона… И так для Палыча много делаю… По дружбе…» Ващанов усмехнулся, вспомнив тост Антибиотика за дружбу.
«Ишь ты, дружба… Дружба дружбой, а денежки-то, однако, врозь… Интересно, сколько Палыч с „Эгины“ поимеет? Побольше небось, чем мне состегнет… Хитер старик — ничего про гонорар конкретного не сказал… „За расходами дело не станет“ — и все… А тут жопу подставляй в таком блудняке».
Геннадий Петрович не очень хорошо разбирался в вопросах, связанных с хищениями и контрабандой антиквариата, потому что в те годы, когда еще работал в УУРе, занимался в основном раскрытием убийств, а антикварщики держались особняком, у них был свой отдел и свои тайны. Убойщики пересекались с антикварщиками только тогда, когда в Питере в очередной богатой квартире убивали очередного старичка-коллекционера, а это, надо сказать, случалось не так уж редко, по крайней мере чаще, чем находили совершивших эти преступления… Много было в Питере антиквариата, а еще больше было на нем крови человеческой. Странными путями собирались иные коллекции — уходили эти пути-дорожки в ледяные дни ленинградской блокады и еще дальше, в лихолетье гражданской войны… Много страшных тайн знали старички-антикварщики, но делиться ими ни с кем не торопились, иной раз так и уносили их с собой в могилу.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу