Андрей Константинов - Вор (Журналист-2)

— Понимаю…

— Ну и ладно… Пойдем-ка, Володя, по коридору гуляем. Накурено тут у нас, пусть проветрится. — Разговор приблизился к слишком опасной черте, чтобы Геннадий Петрович рискнул остаться в своем кабинете. Мало ли какое говно могли «добрые люди» в щели понапихать? Та же Лера могла…

В длиннющем коридоре Ващанов взял Колбасова под локоток, и они неспешно побрели вдоль однотипных казенных дверей, — ни дать ни взять, Шерочка с Машерочкой…

— Разработку-то по Барону до конца довести надо, Вова, — очень тихо сказал подполковник. Почти прошептал. Колбасов молча кивнул, и Геннадий Петрович продолжил: — Я вот что думаю… Ты говорил: кому — нары, а кому — Канары… Самое неприятное, когда менты ссученные жировать начинают. Такие, как этот Кондрашов. Гниды продажные… Такие вообще жить на белом свете не должны…

Владимир Николаевич искоса вопросительно глянул на шефа. Подполковник подтверждающе прикрыл глаза.

— И суки такие действительно долго не живут. Помнится, этот Кондрашов Сибиряка сажал в свое время… Глубоко сажал, очень тогда Сибиряк расстраивался… А ведь он сейчас в городе, бандит этот… Как таких с половины срока на поселок выпускают — ума не приложу… Прогнило все, Вова… Так вот что я думаю, Владимир Николаевич… Сибиряк ведь наверняка спит и видит, как бы Жене Кондрашову должок вернуть… Представляешь, что случится, если Сибиряк вдруг заранее узнает точное время, когда его крестный в тихой, уединенной баньке париться будет?

— Ага, — кивнул Колбасов. — Все там в баньке и останутся… Да и хуй бы с ними.

— Ну… Володя, нельзя же так, — укоризненно покачал головой Ващанов. — Все-таки речь идет о жизнях человеческих… Хотя, с другой стороны, мы-то что сделать можем? В каждую бандитскую разборку не впишешься. Но!

Геннадий Петрович поднял вверх указательный палец и окончательно перешел на шепот:

— Есть и еще одна информация: у Обнорского с Кондрашовым отношения испортились. Да, да, Володя, испортились… А этот Обнорский мальчик непростой, тоже умеет кое-чего… Научился, сука, в Аравии своей… И мне так кажется, что этому журналисту ничего не стоит дружка-то своего порешить безжалостно… Удивился бы ты, Вова, если бы взял с поличным, что называется, нашего писаку над теплым трупиком убиенного кореша? А? Владимир Николаевич с уважением взглянул на подполковника.

— Нет… не удивился бы… Я б его сразу в камеру и определил бы… Ни одна блядь не пикнула бы.

— Вот-вот. — Ващанов приобнял Колбасова за плечи. — А в камере с ним и поработать можно было бы… Попрессовать маленько. В пределах разумного, конечно…

— Угу, — подхватил мысль Колбасов. — Как раньше говорили, без нарушений социалистической законности!

— Масштабно мыслишь, Володя… Сразу будущего руководителя видно… А как ты думаешь, из-за чего Обнорский может минут на сорок на встречу в баньке опоздать? Опер пожал плечами:

— Так ГАИ его, к примеру, стопорнуть может — документы проверить и машину ошмонать… Надо только устную ориентировку ребятам дать…

— Хорошо, Володя, хорошо… А времени-то хватит? До понедельника всего три дня осталось…

— Должно хватить, Геннадий Петрович… Тут от Сибиряка многое зависит… Но ему подскажут, и информация в его команде налажена как надо… Я думаю, он узнает про баньку вовремя…

— Ладно, Володя, пошли обратно в кабинет, в ногах правды нет, посидим, еще по стопарику дернем…

Подполковник, уже не стесняясь, вытер испарину со лба. Тяжелый все-таки был разговор, хорошо еще, что Вова все на лету схватывает, с полуслова понимает… И все равно Геннадия Петровича немного поколачивало — не о грибах ведь говорили… В Соединенных Штатах, где дебилы-полицейские со своими блядовитыми подружками по барам ходят, такой разговор классифицировали бы как заговор с целью убийства. Ну так то в Штатах. У них, у янки этих, все не как у людей… Войдя в кабинет, Ващанов обернулся к Колбасову и сказал в полный голос:

— Да, Володя, пока не забыл: возьми-ка вечерком в понедельник спецгруппу ОМОНа да пошерсти немножко притончики в районе улицы Матросова… Сигналы идут — совсем там бандюги обнаглели, житья простым труженикам не стало, оргии устраивают, пьянки… Урезонить надо.

— Сделаем, — уверенно сказал Колбасов. Ващанов наполнил стаканы коньяком.

— Ведь не за себя больно, Вова, за державу… Совсем братва оборзела — на прошлой неделе три заказухи было… Хотя, с другой-то стороны, бандит бандита валит… Может, поменьше их станет?