Андрей Константинов - Выдумщик (Сочинитель-2)

— Я… я не сплю… Я сейчас, я быстро… Пожалуйста…

Серегин вышел в поток света, суетливо схватился за перекладину лестницы, полез наверх, но запнулся и упал, что вызвало наверху новый взрыв веселья:

— Гля, писарчук-то еще и летать умеет, сука сраная! Очко-то не железное, играет поди…

— Э, козлевич, че ты дергасси, вылазь, гондурасина!

«Плохо, — подумал Андрей. — Очень плохо… Их там наверху — много… И судя по „базару“, это не „комитетчики“, а „братаны“… Хотя — разве „братаны“ не могут потрудиться на „конторских“? Или — „конторские“ разве не могут закосить под „братанов“? Все равно надо пытаться сваливать сразу, как только вылезу… Пусть поржут, это хорошо, веселье, оно расслабляет…»

Серегин с громкими стонами и даже с привизгиванием поднялся с пола, снова уцепился за лестницу и медленно полез наверх. Как только его голова показалась в квадратном люке, какой-то здоровяк в зеленых хлопковых штанах и в зеленой же рубахе схватил Андрея за уши и поддернул вверх:

— Гоп — с приездом, милый Маша, отсоси, подруга наша… Не впадлу? Губарик ты наш!

Серегин вскрикнул:

— Не надо, не надо!. Пожалуйста… Я…

— Головка от хуя! — ответил ему кто-то, и все снова захохотали.

Обнорский дернулся и попытался оглядеться — «зеленый» отпустил его уши и выпрямился, а заодно легонько ткнул носком башмака Андрея в лицо. Серегин откинулся спиной на край люка — это дало еще несколько дополнительных секунд для знакомства с обстановкой… А обстановка, честно говоря, удручала — Обнорский вылезал, похоже, в горницу какой-то деревенской хаты, люк располагался в самом центре комнаты. Вокруг лаза стояли четыре здоровенных амбала, стриженные головы которых почему-то ассоциировались с глобусами. В углу комнаты сидел на стуле еще один — он не принимал участия в общем веселье, смотрел на Серегина внимательными немигающими глазами… Андрей лишь мазнул по пятому взглядом, но этого хватило для выброса в кровь новой порции адреналина (хотя, казалось бы, куда уж еще), потому что внешность этого человека была очень характерной… Абсолютно лысый, с правильными чертами крупного худого лица, с черными мешками под глазами — именно так Катерина описывала Черепа, «начальника личной контрразведки» Антибиотика…

Серегин со стоном выкинул на пол левую ногу, уперся подламывающимися руками, вылез, встал на корточки… Его поза была очень смешной и жалкой, и амбалы не могли не «оценить» ее по своему — кто-то немедленно пнул Андрея в зад, и Серегин, используя направление толчка, покатился по полу, вереща и закрываясь руками:

— Не надо, не надо! Не бейте, пожалуйста… Это ошибка… Не надо, я сам…

Еще один пинок — и Обнорский вылетел из круга стриженных здоровяков, один из которых, лениво сплюнув на пол, заметил:

— А пыли-то было, ебтыть — он крутой-перекрутой… Может, мы не того сдернули?

— Того-того, — успокоил коллегу «зеленый». — Просто он уже всю круть свою высрал… Ладно, хорош базарить, Мюллер, подними его!

Серегин продолжал полулежать на полу, концентрируя в себе энергию — а концентрировалась она плохо, Андрей ведь не ел ничего уже вторые сутки… Так уж получилось — накануне он успел только позавтракать дома, а потом закрутился и не пообедал, и не поужинал. Теперь голодуха сказывалась.

«Четверо… Пятый — сидит… Мама дорогая, неужели этот пятый — сам Череп?… К двери пробиваться не стоит — запутаюсь в сенях, потеряю темп… Окно… Оно ближе, надо туда… Рама хлипкая — авось, выбью… Плохо, что лысый сидит и смотрит. Господи, неужели это Череп? Все-все… Сейчас… Давай, Андрюша, давай… Ну!…»

Амбал, которого называли Мюллером, подошел к Серегину, лениво пнул его ногой в грудь:

— Пойдем, падла, не на пляже…

Серегин неожиданно и резко выпрямился и дважды ударил Мюллера — левой рукой в промежность снизу вверх, а правой — под кадык… Удары получились — Андрей, что называется, «вложился» в них… Он никогда еще не бил так — со всей внутренней силой… Когда-то в Йемене Обнорского учил приемам рукопашного боя палестинский капитан Сандибад — и он многому научил Андрея. Однако с тех пор прошло много лет, и полученные навыки понемногу утрачивались… Собственно говоря, Обнорский только один раз попал в настоящую рукопашную схватку — было это в Ливии, когда на него напали пятеро тунисцев, но и тогда Андрей всего лишь защищался, не стараясь убить… Потом — в России, Серегин несколько раз «вписывался» в уличные драки. Но драка, она драка и есть, это совсем не то, что настоящий бой… В драке ведь если и убивают, то, скорее, случайно, а в бою смерть врага — это цель… Перешагнуть этот рубеж между дракой и боем могут немногие…