Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков

— Извиняться придется вам, мадам. На коленях станете просить прощения, — предупредил Герасим.

И сделал что хотел. Всю эту ночь писал жалобы во все инстанции, а утром отправил. Не любил пустых угроз, свое обещание сдержал. И хотя никому ни строчки не прочел, весь день ходил как именинник. Он был уверен, что жалобы не пройдут мимо внимания работников прокуратуры, журналистов, администрации города и областного отдела народного образования.

Он ничему не учил Борьку, просто вечером послушал, как отдыхал мальчишка.

А еще через неделю к ним посыпались звонки. Отовсюду. Просили приехать, прийти ответить на вопросы… Борька устал повторять десятки раз одно и то же. И когда он решил больше не ходить и не ездить, к ним из лагеря приехала целая делегация во главе с директором.

Сложным был этот разговор. Каждый настаивал на своей правоте. И Герасим не стерпел:

— Зачем сюда заявились? Я вас приглашал? Вы так и не поняли, в чем виноваты? Нынче напишу еще жалобу! Вам объяснят доходчиво!

— Не надо! Не пишите! Нас измучили! Задергали! Давайте обоюдно простим ошибки и просчеты друг друга и расстанемся!

— Легко хотите отделаться! — ядовито заметил Герасим.

— Ну а как вы хотите? — изумился директор.

— Я свое сказал!

— Короче, объявляете нам войну?

— Слишком громко сказано! Ты мужик! Окружил себя сворой обжор и воров, подхалимов и лодырей, отродясь не умевших работать с детьми, а сам не сумел найти общий язык с мальчонкой! Чего вы стоите? Превратили отдых Борьки в наказание да еще размечтались о примирении? Еще чего хочешь?! А ну вон из дома!

— Ну раз не согласны на примирение, подпишите акт!

— Ого! Вы хотите, чтоб я еще убытки оплатил? За аквариум и рыбок, за туалет и дом? Не много ль захотели? А надорванное здоровье и надломленную психику пацана, наши моральные издержки кто оплатит?

— Я предлагал компромисс, вы отвергли его!

— Счет бесчестных! Я заставлю вас компенсировать сыну все!

И заставил… Борьке на эти деньги купили компьютер. А в школе, узнав о случившемся, все учителя стали предельно вежливы с пацаном. Ему даже скучно стало. Никто из учителей и замечаний не делал.

Даже директор школы прошел мимо курящего Бориса, не прогнав в туалет.

Мальчишка перестал враждовать с учителями и учениками. Сделав десятка два подцветочных горшков, сам принес их в школу. Для кабинета домоводства, девчонкам, приволок громадное блюдо и чайные чашки с блюдцами. Удивил и директора, подарив ему пепельницу. К концу седьмого класса Борьку никто не узнавал. И если бы не память о его прошлых подвигах…

Наталья прислушивается к шагам во дворе. Кто-то пришел. Может, сыскал Герка Борьку? Выглянула в окно. Так и есть, оба на крыльце курят. У сына по щекам текут слезы ручьями. Баба выскочила в дверь.

— Иль места в доме нет? Я уж заждалась вас. А ну марш в избу! — взяла обоих за рукава. — Где его нашел? — спросила мужа.

— И не спрашивай. Чуть не потеряли его…

— Как?

— С моста сигануть хотел. Уже на перила взбирался. Я его за портки снял, — выдохнул колючий комок и попросил: — Ты не наезжай, ничего не говори. Не упрекай. Тем, кто однажды простился с жизнью, уже ничего не докажешь. Они пережили прошлое и будущее в один миг и сочли все пустым и лишним, ради чего уже не стоит жить.

— А мы? — дрогнул голос женщины.

— С нами он тоже простился. Уходя из дома, тихо сказал: «Простите…» Да только ты не услышала, а я не враз спохватился. Но теперь не стоит о том, не время. Надо отвлечь и успокоить его…

Наталью трясло от ужаса. Ее сын хотел уйти из жизни. И если б не Герасим…

— Спасибо тебе, мой родной, самый лучший на свете человек. Как здорово, что ты у нас есть, вот такой неприступный с виду, но очень теплый и добрый…

— Ладно тебе. Отпросись на сегодня с работы. Побудь с сыном. Это очень нужно ему, чтоб нынешнее не повторилось.

Наталья в этот день осталась дома. Герасим управился с делами до обеда и еще во дворе почувствовал запахи борща, пирогов с малиной, жареной рыбы. Понял, жена захотела сегодня всех побаловать.

Борьку еле вытащили к столу. Он отворачивался от еды, глаза были мокрыми. Парень с трудом говорил, порой отвечал тихо.

— Борь, я хочу всерьез поговорить с вами — обоими. Пока мы еще все вместе — втроем. Есть кое-какие моменты в наших отношениях, которые заставляют меня задуматься, а нужен ли я здесь? Особо сегодняшнее насторожило, возможно, без меня того не случилось бы? Не рискнул бы бросить мать одну? Сработала б совесть, родственный инстинкт? Ведь ты мужчина! Мать в одиночку такое не пережила б и ушла бы вскоре следом. Так, может, не станем больше искушать судьбу? Ты уже большой, почти взрослый. Мать с тобой. А я, как лишний, вернусь к своим. Зачем мешать сложившемуся укладу? Вы уже на ногах. Не хочу мешать. Простите оба, где был виноват. Завтра я вас оставлю…