Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков

— Хорошо хоть тебя не продали кавказцам, как Вику с Алехой. Вон они — брат с сестрой. Их отец с матерью за ящик водки обоих продали. Алешку вечером того дня уже натянул козел. Он так кричал! Просил Бога убить, чем заставлять терпеть эти муки. Ну а тут Вику разложил какой-то амбал. Влез на нее, она давай его кусать до крови, больно. И горло достала. Он ее выгреб из-под себя, как швырнет в дверь, та шмыг в нее и взрослых мужиков позвала, чтоб брата спасти. Алеху отняли. А кавказцы убили ихних отца и мать за плохой товар, который не только ящика, бутылки водки не стоит. А они домой боятся. Там кавказцы живут.

— Их хоть продали! А нашего папку бандюки убили в дороге, машину увели неведомо куда. А хозяин машины нас из дому выгнал. — Задергался подбородок мальчишки- оборвыша.

— Так нам с вами давно увидеться стоило. Уже жили б в своих домах, не зная горя.

— Нам многие обещали помочь, но не смогли, — шмыгнула носом Вика.

— Это правда, — подтвердил Алешка.

— У меня получится! Даю слово! — пообещал Борис. И, взяв за руки Вику и Алешку, пошел в райотдел милиции. Вскоре по названному адресу выехали сотрудники горотдела. А утром, едва ребятня проснулась, их отвезли домой на оперативке работники милиции.

— А не вернутся кавказцы? Не убьют, не выкинут нас?

— Пока отдохните! Вот хлеб, чай, а завтра назначат вам опекунов, станете жить нормально!

— Дядя Боря! А ты будешь к нам приходить? — спросила Вика, ухватив парня за руку.

— Дядя Боря?! — Парень громко рассмеялся. Впервые услышал такое обращение к себе. — Конечно, буду, живите спокойно!

Вернулся в свой дом и мальчишка-оборвыш. Вскоре увидел его Борис. Поначалу не узнал. Отмытый, с ранцем за' плечами, бежал пацан в школу. Увидев курсанта, остановился и сказал, улыбаясь щербато:

— Спасибо. Теперь и мы по-человечьи живем. С бабкой. Вчера даже чай пили с вареньем и булками. Заходите к нам вечером…

Вроде ничего особого не сказал мальчишка, а на душе тепло стало.

До сих пор оставался в милиции только Федя. Мрачный, худой, молчаливый подросток, он смотрел на всех исподлобья и не отвечал ни на один вопрос.

— Попробуй сам его расколоть. Меня он ни в какую не признает. Уж сколько бьюсь с ним, все бесполезно, — сознался следователь устало. — Хотя б узнать, чей он, откуда, за что ненавидит нас, ментов?

Мальчишка лежал на нарах, повернувшись спиной ко всем.,

— Федь! Пошли поговорим! — предложил Борис. Мальчишка, увидев курсанта, сжался в комок.

— Тыздить будешь? — спросил глухо.

— Зачем? Пальцем не трону. Обещаю…

— Все обещают, а как попадешь в вашу дежурку, замес- то мяча швыряете…

— Я тебя хоть пальцем тронул?

— Не поймал. Потому…

— Мал ты для моих рук. Кого тут бить? Ты для начала мужиком стань! А вот поговорить нам уже пора. Пошли! — Взял мальчишку за плечо и вывел в коридор.

— Зайдите ко мне в кабинет, — предложил следователь, проходя мимо.

— Ну что? Зайдем? — открыл двери, и пацан робко перешагнул порог кабинета. — Присядь, — указал на стул напротив. — Федь, ты приезжий иль местный?

Мальчишка молчал, словно не услышал вопрос.

— Родня имеется? Иль так живешь, бездомной псиной? Ну, чего молчишь, мужик? Иль только на пакости способен? Сам себе хоть не вреди! Коль нужно будет узнать о тебе, весь город на уши поставим, а добудем информацию. Но этот путь плох для тебя. Что толкнуло на улицу? Почему не живешь дома? Или нет его у тебя?

' Федька молчал.

— Сам себя в камеру толкаешь! Почему? Разве средь пьяниц лучше живется?

— А какая мне разница? Везде алкаши! — буркнул мальчишка.

— Ну так уж и везде?

Федька молча отвернулся.

— А если выгоним, куда пойдешь?

— Знамо дело — на улицу…

— Жить где станешь?

— В городе полно чердаков и подвалов. Где-то сыщу себе угол. Мне много не надо.

— Разве не хочешь жить по-человечески?

— Не получается! — вздохнул пацан тяжко.

— Так ты поделись. Может, мы сумеем помочь?

— Уже подмогнули! В каталажку сунули. Открой пасть, вовсе на зону попадешь!

— Кто тебе натрепался? Ты ж малолетка! — усмехнулся Борис.

— Значит, в колонию для малолетних всунут!

— За что?

— Да за тебя!

— А если я прощу?

— Добрых легавых не бывает…

— Я еще не стал им.

— Ну что тебе до меня? Здешний я, понимаешь? Городской! И родители есть, только не нужен им. Они не такого хотели. Не по их заказу родился, не тот и не похож ни на кого. Короче, деревня среди дворян. Ни внешность, ни характер, ни способности мои не подходят к требованиям семьи. Потому выбросили. Я и не хочу возвращаться домой, там все чужие, — сверкнули слезы в глазах Феди.