Эльмира Нетесова - Изгои

Завязывай трандеть. Я жратву принесла, все молча лопали. И ты тоже! Чем Сашка лучше черножопого? Тем, что на халяву в постель лез, а потом морду бил? С тем я переткнулась и рассталась, а Дамочка каждый день изводил.

Сама себя уронила, себя и вини. Нельзя в дурах жить. Баба не только для постели, она душу греть

должна, а где надо — на своем настоять, но не криком. Мужика на горло не взять. Дошло иль нет?

К чему ты завелся? Не вернусь я к Сашке, хоть ковриком под ноги стелись.

Эх, глупая! Не век молодой да пригожей будешь. Придет времечко, когда и старый козел на тебя не поссыт, и сил не станет. С кем век доживать будешь? Сын свою семью заимеет, отделится. Одна останешься. Кобели к молодым пойдут, транда не дефицит. Сколько мокрощелок на панели? Семнасток старухами лают. И ты вот-вот сойдешь в тираж. Только алкаши за сто грамм станут тебя под заборами тискать

Ни хрена им не обломится!

И таким будешь рада! Ты не первая, кого жизнь в штопор скрутила. Я уже всяких видывал. Помоложе, покрасивей тебя бабы, а вовсе опустились, спились вконец. И тебя это ждет. Возьмись за ум, покуда сын не отвернулся. С добра ль Серега с кем-то смылся? Значит, ему уже нынче тошно с тобой. Уже теперь ему отцовская рука нужна, чтоб не сбился, толковым мужиком вырос.

А что он от родного видел? Срам?

То было! Нынче он в твоих руках! И коль сможешь удержать, выправишь человека, сохранишь семью и свою жизнь не искалечишь. Помяни мое слово: всякому свое испытание надо выдержать.

О Сашке слышать не хочу!

То покуда! Дай памяти остыть по прошлому. Сама увидишь, коль захочешь, как человек на твоих глазах поменяется. То непритворное, то истинное его проявится.

Не верю! — хмыкнула Любка.

Ты сколько лет прожила с ним? И поверь, ни хрена его не знала.

И не хочу! Мне б Сережку найти. А что Дамочка? Дурной сон!

Вовсе задубело сердце твое, бабонька. Слова слушаешь, а не слышишь. Не приведись большей беды. Если нынче сыщем Сережку, он вдругоряд удерет от тебя. А когда-то и навсегда. Хорошо, коль не сойдется с лихими людьми, а если судьба не пощадит и в наказанье за блядство и норов отнимет сына?

Кончай срать на душу! — взвилась баба, потеряв терпение, и, ускорив шаг, обогнала Кузьмича, пошла к бомжам, уже свернувшим к реке.

Вот их костерок! Гляди, угли еще тлеют, а палатку не видно. Да и где ее теперь сыщешь? Ушли подальше от реки и комарья в кусты. Там тихо и прохладно. По утру сыщется твой Сергей, — заглядывали под кусты и деревья, не верили в собственные слова бомжи.

Любка всю ночь не спала. Все ждала, прислушивалась к каждому шороху и плакала, дрожа от страха за сына.

Но Сергей не появился и утром. Городские мальчишки сказали, что он не был с ними и не подходил.

Любка металась по берегу реки. Она боялась, что сын, решив искупаться, мог утонуть. Мальчишки из города уверяли, что никого на реке не было.

Бомжи еще многократно проверили всю свалку, но пусто. Любка не раз билась в истерике, проклинала себя, что пришла к бомжам. Ведь если бы не это, Сережка и теперь находился бы с нею. Когда страх бабы достиг предела, на свалке внезапно появились трое: Колька-Чирий, Червонец и Сережка.

Забирайте своего гниду. Взяли мы его у вас вчера, хотели посмотреть, на что он годен? Так вот, он — полный лопух!

Тут же получил Чирий в ухо от Кузьмича:

Стервец! Как посмел, не спросясь?

Чего бочку катишь, плесень? Я тоже могу наехать вкрутую! — обиделся Колька и добавил: — Подумаешь, на день сопляка сняли! Мы ж его харчили. Он даже не отпахал. Думали, вы с него навар снимаете, а этот хрен только хавать умеет. Нет! Мы о вас лучше думали! — поспешили быстро убраться от бомжей, бравших их в кольцо.

Любка ни на- секунду не отпускала от себя сына. Он рассказал бомжам, как пацановская кодла учила его воровать, побираться. Но ничего не получилось, и его вернули. А сманили его, пообещав велик, если он поможет пацанам. Но вернулся на своих двоих. Сергей весь день до вечера был в центре внимания, а когда стало темнеть, на свалку пришел Дамочка.

Ну, что? Нашли Серегу? — не смог скрыть тревогу в глазах.

Боялся за него, — признался тихо и пошел к Любкиной хижине неуверенно, вздрагивая всем телом. На пороге постучал в дверь. Вошел боком и, увидев сына, присел около него.

Где ты был, сынок? — спросил внезапно осипшим голосом.

У пацанов. Мы играли во взрослых.

Зачем? Не спеши с этим. Оставайся в детстве подольше, — глянул на Любку и спросил: — Не надоело в гостях?

А что взамен предложишь? — усмехнулась баба