Эльмира Нетесова - Последняя охота

Михаил лишь через минуту понял все, о чем сказала и чего недоговорила она. «Валя?! Не может быть! Валя! Какой я дурак!» — выскочил на крыльцо, но трактор уже был далеко.

Смирнов вернулся домой расстроенный. Только он мог не понять, не увидеть и не поверить самому себе. «Валя! Ты совсем не знаешь меня, а узнав, и вовсе отвернешься! Я — старый идиот! — ругал себя нещадно. — А может, и лучше, что все вот так повернулось? Ну кто я для нее? Папашка! Жених из зоны. Старый черт! Девчонка в любви объяснилась, я же, что придурок, нес полоумное. Ей в пурге показался мужчина, а на самом деле — гнилой пень! Но что она могла видеть или запомнить тогда? Лежала в санях, закрыв глаза. Я лишь смотрел, чтобы она не вывалилась… Не ври! Не прикидывайся! Ведь и любовался ею откровенно и боялся за нее! И злился на Власа там на лежанке, когда тот предлагался в мужья. О том никто не узнает, но себя не проведешь», — курит у стола молча.

Взгляд Михаила уставился в одну точку в перегородке, отделившей его от Власа. «Что это такое там? Как снова появилась дырка, через которую не только подслушать, но и подсмотреть при желании можно. — Михаил затыкает дыру носовым платком. — Если Дамир ее сделал, носовой платок не выскочит из дыры. Если же Влас, то нужно быть настороже. — Наблюдает за платком, тот не шевелится. — Выходит, Влас весь разговор с Валюхой слышал? Ну, теперь не даст проходу. За свою отставку оторвется! Хотя я при чем? Ему отказала, имея все основания. Он не только родителям Валентины, даже собаке и коту рассказал, за что получил срок. Воровским прошлым, как наградой, хвалится. Забыл, что на Севере воров не терпят и не верят им. Ему о том много раз говорили. А у него словно понос на язык, так и прорывает. Пусть на себя обижается. Услышу что-нибудь в адрес девчонки, получит от меня!» — сдавил Михаил стакан.

Вдруг видит, как носовой платок в дыре зашевелился. Вот он начал вылезать и выскочил, на секунду в дыре мелькнул палец Власа с широким ногтем. «Понятно, чья работа! И тебя одиночество достало. Хоть задом, но рядом хочешь быть? То-то и оно, средь людей зверь добряком станет. И тебе одному не выжить. Как ни тужься, жизнь свое берет. Меня тебе не сломать. Зря стараешься. Свой лоб расшибешь», — думает Смирнов и не без улыбки следит за дырой в перегородке. Но, кроме выпавшего платка, ничего не увидел.

«Этот, конечно, на материк вернется, когда закончится «химия», вот ведь прозвали зэки условку по-научному. А что Власу здесь делать? На Сахалине с ворами расправляются быстро. Он о том наслышан. И не таким шеи сворачивали. Тут, как рассказывали зэки, умеют убивать без следов. Убитого никто не отыщет, а если и найдут, никто не сможет доказать, что покойник был убит кем-то из людей». И поневоле вспомнилось, как из зоны пропал бабкарь. Ушел и не вернулся к назначенному времени. Его, а это знали все зэки зоны, искали больше месяца. Каждую кочку разбросали, все коряги вывернули, но никаких намеков на бабкаря. Собаки бесполезно обнюхивали тайгу, все деревья и кусты пообоссали, а человека не нашли. Словно и не было его никогда. В зоне может и забросили б искать, но не хотелось насмешки местных получать: мол, куда вам найти беглых, если своего сыскать не в силах. И начальник зоны дал для поиска бабкаря свою собаку, ротвейлера. Ох и здоровый был кобель! Понюхал сапоги, одежду бабкаря и вышел из зоны. Долго ходил по морскому берегу, нюхал мусор, выброшенный приливами, а потом свернул в тайгу. И как попер в гущу бамбуковых зарослей, через лопухи в человеческий рост, через коряги. Вывел к муравьиной куче. Она чуть не в пояс березке, стоявшей рядом. Облаял, обоссал пес ту кучу, а люди в нее не хотят лезть. Пес сам разгребать стал и выгреб: сапоги показались наружу, а дальше один скелет. Лишь по форме узнали бабкаря, номер остался. Оставили его муравьи людям, а вот как оказался у них человек, сам умер или помогли, когда и за что, так и не узнали.

С тех пор всякие легенды о сахалинской тайге поползли по зоне. «Мне ее бояться нечего. Уеду на материк. Там свои леса, родные и привычные, где все знакомо. Уеду к нашим рекам и озерам, пусть наша рыбешка мелковата и не столь вкусна, как лососевые, зато она своя. И уха из нее отменная», — задумался Михаил, представив, как он поедет в свой город. И вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он сразу посмотрел на дыру, но там темно.

«Может, показалось?» Решил лечь спать, но долго не мог отделаться от неприятного ощущения.

А за окном снова назревала пурга.

Смирнов, заслышав первые ее завывания, принес воды про запас, натаскал дров в коридор и на кухню. Достал лопату и примостил ее у двери, отыскал свечи. Вдруг понял, как своевременно успел: ветер уже бил в окна, кричал в трубе, грохотал по крыше, грозя разнести дом по бревну.