Эльмира Нетесова - Последняя охота

Михаил спешит. Еще бы! Внизу Меченый блажит, грозится чем только может. Совсем рядом, на сосне, рысь кричит. Смотрит вниз на Смирнова и воет. Что ей в голову стукнет в следующий миг. Вроде попал в нее Влас, но легко. Вон на дерево забралась, а вдруг, как тот медведь-подранок, вздумает свести счеты с обидчиком? Да еще Дамир зудит назойливой мухой:

— На хрен мокрушника спасать? Пусть здесь и накроется. До ночи не додышит. Вишь, какой колотун? Сама судьба козла припутала. Пошли. Иль свою башку не жаль?

— Уйди! Не звякай в уши! Не только себя, а и тебя, придурка, жаль! — цыкнул на стукача. Не поверилось, что тот всерьез предложил бросить Власа.

У Дамира чуть не слезы из глаз.

— Одумайся! На хрен он тебе сдался! Посей память. Мы от него отмажемся запросто.

— Отвали! Не доставай!

Притих Влас. Слушает, собираются эти двое вытаскивать его или впрямь уйдут, бросив одного. Ведь вон как хорошо слышен голос рыси. «Эта лярва тоже по мою душу! Как же я не замокрил ее враз? Теперь — хана. Если эти паскуды слиняют, кошка тут же возникнет. Она не промажет… Тем падлам по кайфу мое ожмурение. Вякнут, мол, сам нарвался. А и кому надо ковыряться, как оно случилось взаправду? Одной морокой меньше», — почувствовал, как холод пронизывает плечо сквозь порванную телогрейку.

Михаил курит, прислонившись к рябинке. Обдумывает, как быстрее вытащить Власа.

— Никогда не был в такой дурной ситуации. Может, лучше опустить два ствола? Так проще выбраться и меньше риска, что снова ствол сломается. На морозе дерево теряет гибкость, потому не выдержало вес.

— Пошли вниз! Я уже вконец задубел! — дрожит от холода Дамир.

Михаил снова принялся рубить сосну. «Это не береза! Не переломится. Вот только лапы надо оставить те, которые побольше, чтоб по ним вылез, да не верхушкой, а комлем в яму опустить. Так надежнее», — решает Смирнов.

Срубив дерево, подтащил к ловушке.

— Меченый, отвали малость! Отошел? — сунул обрубленную сосну. — Давай! Вылезай, но закрепи низ, чтоб под ногами не поехал! Упри его надежно. Ну что? Держит? Шустри живее!

Влас спешил. Сосенка трещала под ногами, грозя обломиться. Еще бы секунду, но… ствол не выдержал. Человек ухватился за корягу, нависшую над ямой. Та поддалась весу, затрещала. Михаил ухватил Власа за руку, ладонь в ладонь, Дамир вцепился в телогрейку Меченого, пальцы побелели от напряжения.

Сосенка, переломившись, гулко упала вниз. Теперь уж делать нечего, обратно падать страшно. Вон как обломок торчит, пикой. На нем недолго оставить душу и всю фартовую требуху.

Влас лишь краем глаза заметил все, что ждет его внизу, и забыл, кто его спасает. Целиком положившись на Михаила, держась за его руку, уперся ногой в мерзлую боковину ямы. А тут Дамир поднатужился, и Влас вылез наверх в утоптанный холодный снег. Дамир мигом шмыгнул за спину Михаила, опасаясь обещанной расправы, но Меченый, передернув плечами, предложил:

— Может, сообразим костерок? Хоть душу малость отогреем.

Влас сам нарубил сухих веток, поджег их и, сев на сосновые лапы, протянул руки к костерку. Зубы выбивали лихую дробь.

Какая месть? Меченый сидел, впитывая тепло, боясь пошевелиться. В этой яме-ловушке он успел обдумать и осмыслить многое…

«Помогут выбраться или бросят? Я, коль так случилось бы, вряд ли вытаскивал бы их! Ведь из-за этого лягавого тяну ходку, а стукача выручать вовсе западло. Да и «малина» на разборке, пронюхай о том, замокрила б! Уж лучше в зону на нары воротиться, чем ожмуриться на сходе! А эти… Могли кинуть. Сделали б ласты. До вечера, пока местные возникли бы, я б не додышал. Колотун под сорок! Как на Колыме! Попробуй выдержи! И притащили б на завод фартового в свежезамороженном виде. Вместо Снегурки, к елке!» — хмыкнул устало.

Михаил подбросил в костер смолистые сосновые лапы.

— Вон там, на склоне, хорошие елки есть. И спуск более пологий, за час управимся, — сказал хрипло.

— Не суетись, дай согреться! Успеем, — сел Влас поудобнее к костру. — Здесь хоть не сдох! А знаешь, как на Колыме случалось? Так же вот прижучило в январе. От холода дышат нечем, но кому от того лихо! Погнали на стройку спозаранок. Выкинули из машины. Охрана — к костру, мы — за «пахоту». У меня лом к ладоням примерз. Всю шкуру живьем сорвал, а конвоир шустрит прикладом по спине: «Вкалывай, падла! Какого хрена топчешься?» Я ему клешни показал, с них кровь сочится, а надо под фундамент долбить траншею. Он мне на нее и указал: мол, не хочешь здесь навек прикипеть, вламывай, пока добрый! Я чуть душу не оставил в той траншее. Даже рукавиц нам не давали, а уж о костре и не мечтай. Хорошо, что был в нашем бараке старый кент. Нет, не фартовый. Так вот он мои клешни сберег.