Дмитрий Ребров - Семь пятниц

«Беги!!!» – хотелось что есть мочи заорать Олегу, он весь подался вперед, судорожно вцепившись в подлокотники кресла и напряженно вглядываясь в экран.

И в то же мгновение, словно услыхав безмолвный вопль Олега, девушка вскочила и бросилась прочь. На экране бешено замелькали деревья, кусты, по камере то и дело хлестали ветки… Наконец, после очередного, особенно чувствительного удара шлем, видимо, слетел с головы своей хозяйки. Мелькнули поочередно небо, деревья, земля, опять деревья, и картинка замерла.

Последнее, что увидел Олег, – стремительно удаляющаяся легкая девичья фигурка. За ней, слава богу, никто не гнался…

Глубокой ночью в московской квартире прозвенел телефонный звонок. Несмотря на неурочный час, трубку сняли почти мгновенно.

– Да…

– Это я, – прошелестело в аппарате. – Все в порядке, дело сделано…

– Как?! Уже?! Боже мой… И как ты…

– Не волнуйся, я же сказал – все в порядке! Ладно, все, отбой! – в трубке зазвучали короткие сигналы.

Мужчина выключил аппарат и подошел к самому краю обрыва. Внизу, под его ногами, сонное море лениво облизывало узкую полоску галечного пляжа. Он перехватил телефон поудобней и, резко размахнувшись, что было силы швырнул его в ночную темень. Через секунду раздался негромкий всплеск.

Услышав его, мужчина тут же развернулся и быстро пошел прочь. Утром ему предстояло немало дел, и он надеялся хоть немного выспаться…

Олег впал в какое-то мучительное, тягостное оцепенение. Снова и снова он запускал запись с нашлемной камеры Пятницы – то ли пытаясь разглядеть на экране что-нибудь новое, то ли втайне надеясь, что увиденное вдруг исчезнет само собой, как наваждение, как кошмарный сон.

После того как Наговицын прокрутил пленку раз десять, он откинулся на кресле и обхватил голову руками. Факт убийства на острове не вызывал у него никаких сомнений. Надо было что-то решать.

Перед ним встали два вечных и грандиозных, как египетские пирамиды, вопроса: «что делать?» и «кто виноват?».

И хотя найти ответ на вопрос «кто виноват?» (или, другими словами, – кто убийца), было, безусловно, важнее, Олега сейчас куда больше занимал другой вопрос – что делать? Как поступить в сложившейся ситуации лично ему, руководителю программы? Как распорядиться записью: передать ее Охримчуку? Но это означает немедленный конец съемкам на острове, да и всему проекту, вероятно, тоже. Или…

Мысли Олега метались, а вернее – летали бешеным неудержимым маятником, причем крайними точками его амплитуды были два взаимоисключающих мнения.

«Что ж я сижу?.. Ведь на острове – убийство! Надо немедленно звонить в милицию! Может быть, Охримчук по горячим следам…» – растерянно думал Олег, а уже через мгновенье:

«Все!!! Аллее! Программе теперь – каюк! Закроют, это как два пальца… Меня, ясен пень, тоже попрут – хорошо, если назад, в ассистенты… Кому нужны неудачники?.. Еще и всех собак, как водится, навесят… Вот гадство-то! Нет, черт бы вас всех побрал, я кровь из носу должен сделать эту программу! Упустить такой шанс?! Да ни за что!!!»

А следом:

«Боже мой, о чем это я?.. На острове – убийство, а я… А если это маньяк? Если он начнет всех подряд мочить?!.. И потом, ведь, кажется, есть такая статья – недоносительство… или укрывательство… Как там?.. Есть, что-то в этом роде точно есть… Если я не заявлю об убийстве, меня же самого за такие дела – на цугундер…»

И снова:

«Бляха-муха!!! Столько сил, столько времени – и все коту под хвост! Все – прахом! Все! Господи, ну что ж за непруха-то!! Не хочу, не хочу опять в ассистенты, в «подай-принеси»! Да пропади все пропадом, буду молчать, пока не закончу съемки! А там – будь что будет!!!»

Подспудно, вторым планом, Олег понимал, что лучший выход из создавшегося положения как обычно находится где-то посредине, что ему нужно срочно успокоиться и обстоятельно, без горячки все обдумать. Но потрясение от увиденного было столь велико, что остановить безумный маятник своих растерянных, панических мыслей ему никак не удавалось.

Наговицын вскочил и заметался вдоль шеренги горящих экранов. Его взгляд упал на неубранные столы, и тут он понял, что должно ему помочь.

Он пробежался вдоль ряда столов, обшаривая взглядом бутылки, но коллеги потрудились на славу – все до одной они были пусты. И все же Олегу удалось найти то, что искал. Под стулом, на котором сидел Леха Баукин, он обнаружил его традиционную заначку – недопитую на четверть бутылку «Столичной». Олег решительно вылил ее содержимое в стакан и одним махом опрокинул его.