«Ну и хрен с ней. Может, жена лягавого или за паспортом какая-то возникла? Интересно, чем сейчас заняты менты? Тоже скоро расползутся. Только в дежурке хмыри останутся. Всю ночь будут пить и играть в карты. Проигравшего погонят за водкой. А что делать ночь напролет? Надо как-то убить время… А это кто? Следователь, видно. Во обложился бумагами, аж не видать. Чё делает?»
Мишка навел бинокль на стол. Но почерк у человека такой, что читать невозможно. Перевел дальше, на женщину, сидевшую напротив в кабинете мента.
«А ножки у нее ничего. Ишь, сняла сумку с руки, раздевается. Давай шустрее! Не все лягавому, мне тоже охота увидеть!»
Поднял бинокль чуть выше и онемел: «Лелька! Опять у лягавых! Корешей сдает! Ну, с-сука! Шлюха гнилая! Тут уж не слухи, сам вижу. Вон как щебечет у следователя, тот еле успевает писать. Хорошо, что я не был с крутыми там, иначе б паскуда впихнула в ментовку, не оглянувшись. Сколько же с ним квохтать станет? — Достал пистолет. — Может, дождаться, пока она выйдет? Но когда они закончат? Следователь не дергается, значит, еще есть время».
Огляделся Мишка и понял, что стрелять в Русалку лучше с чердака. Он бесшумно открыл дверь чердака, наглухо закрыл ее за собой и поднялся по лестнице легко, по-кошачьи.
«Вот она, не смылась! Это хорошо!»
Сбоку послышался шорох. Мишка оглянулся. Истошно взвыл черный кот.
— Отвали, придурок! — замахнулся Волчок, кот мигом выскочил на лестницу. Снова взвыл. Мишка услышал, как хлопнула дверь у соседей. Гальванщик вернулся с работы.
«Ну почему мне все мешают? Ведь если не отомщу за братков, меня за человека держать не станут. А влипни, не помогут. Да и кто я без них? С работы попрут. Ведь даже эта стоянка в их клешнях. Да и не только за них. Меня она испаскудила как последнего…»
Прилип к окну чердака и только прицелился, Лелька встала, пошла не к двери, чего испугался Мишка, а к окну.
— Прощай, Русалка, — сказал Мишка еле слышно и выстрелил…
Он увидел посыпавшееся стекло, упавшую Лельку и мигом выскочил с чердака. На короткие секунды заскочил домой. Спрятал пистолет в отцовский стол и, взяв из тумбочки все свои деньги, выскочил из дома. Поймав такси, примчался к гаражу. Отчим как раз ставил машину, собираясь тут же вернуться домой. Увидев Мишку, испугался не на шутку. Понял, что-то произошло, а у паскудника хорошего не случалось.
Лицо парня было бледным, нервно подергивались руки.
— Что стряслось? — спросил отчим, вспотев от страха.
Мишка огляделся. Такси уехало. Вокруг никого.
— Бабу я убил, — сказал срывающимся голосом.
— Какую? За что?
— Теперь не важно, кто она. Ее нет. Она крутых засвечивала в ментовке! Понимаешь, лягавым сдала корешей! Мусорам!
— Тебя тоже?
— Нет. Я с ними не был!
— Зачем урыл?
— Она братов высветила! Всех!
— Отморозок! Козел! Что ты натворил? Я договорился завтра познакомить тебя с Катькой! А ты что отмочил? Садись в машину! Поехали к бабке в деревню, пока менты не повязали. Прыгай, гад! По дороге поговорим!
Мишка рассказал все. Его одолел страх, он и развязал язык парню. Впервые убив человека, почувствовал весь ужас случившегося, понял, сколь все непоправимо. Он знал, что крутые на своих разборках, случалось, убивали людей. Мишка слышал, но видеть, участвовать в том, а тем более убивать самому — не приходилось. Волчок не видел мертвую Русалку. И боялся этого больше всего.
Отчим понял, Мишка сейчас боится самого себя. Как вывести пасынка из состояния панической истерики, он не знал и повез его подальше от города, в глухомань и тишину деревни, где парень смог бы успокоиться, прийти в себя и забыть случившееся. Только тогда его можно вернуть домой, в город, устроить в Институт или на работу. А главное, поскорее женить. Став семейным, забудет крутых, навсегда отвяжется от них, одолеют другие заботы, и Мишка станет нормальным мужиком.
— Слышь, никуда не дергайся и не высовывайся. Живи тихо. О случившемся — молчок. Завтра или через тройку дней подвезу продуктов. Поживи в тишине, подальше от ментов. Они сейчас поднимут шорох. Всех поставят на уши. Но этого азарта им хватит лишь на месяц, не больше. У них умишка и денег не хватит шмонать тебя в деревне. Их в городе убивают. Сюда не сунутся и подавно. Живи, не возникая ни к кому. Договорились?
— Само собой, — согласился парень.
В деревню они приехали уже ночью, когда все старухи спали. Отчим ехал по улице к дому бабки на память, не включая фары. Едва подъехали, мигом вышли из машины. Позвали бабку через открытую форточку. Едва Мишка вошел, отчим уже вернулся в машину и, задав хорошую скорость, заспешил обратно в город, домой.
Читать дальше