Эльмира Нетесова - Охота на русалку

— Да! Тут одну попробуй заведи, сколько всего потребуется! Этот с двумя справляется. Умеет ладить! Во деловой! — невольно позавидовал Виктор, вспомнив свое, жену и дочку, живущих в постоянном ожидании и страхе за него.

Без него дочурка училась ходить. Потом заговорила, пошла в детский сад. Редкие выходные он отдавал семье. Случалось, его срывали с качелей, куда привел своих впервые за месяцы. Бывало, телефонные звонки вытаскивали из ванны, из-за ужина, из постели. Жена сначала обижалась, даже грозила уйти от него, а потом привыкла, смирилась.

«Одну жену редко вижу. Этого на двух хватает. И живет! Катается как сыр в масле. И никаких забот, такой до веку без сединки и морщинки проживет!» — подумал не без тихой зависти, понимая, что ему никогда не суждено так удобно устроиться в жизни.

— А вот Волчихе нашей не повезло! — дошло до слуха, и Виктор сразу забыл свое, насторожился. — Ты слыхал про ликвидаторов? Ну, тех, что на Чернобыле работали? Засыпали взорвавшийся блок? Так вот ее старший сын средь этих вкалывал. Он военным был. Служил в те годы и тоже попал туда, хотя до полковника дослужился. Три месяца там отбыл. А потом с год лечился в госпитале, но не помогло, умер он от облучения. Как врачи сказали, передозировка погубила человека, много рентгенов нахватал. Ну да все мы, деревенские, жадностью болеем. Уж если что плохо лежит, обязательно возьмем побольше. А чего не взять, коли дармовое? Оно сегодня не нужно, завтра может сгодится. Вот и нахапал через меру, видать, сорвался, до дому не донес и с мамкой не поделился, так и кинул средь пути, ни себе, ни родне, все досталось чужим людям — и свет, и тепло. А в своей деревне ничего нету. Самого схоронили без мамки. Сказали только, что высох он в щепочку. Побоялись ее расстраивать.

Так вот этот сын вовсе редко тут бывал. Как ушел в армию, проводили его девки за околицу, с того дня — все! Годы прошли! Каб не сбрехать, лет пятнадцать. Приехал офицером, весь в звездах. Красивый был мужчина! Девки вокруг него забегали! Ну, он не промах. Домой только утром вертался, охальник. Всех девок поиспортил в нашей деревне. Одно верно, силой ни одну не взял. Сами ему на шею вешались. А с мужика какой спрос? К тому ж военный, человек безотказный.

— А у него не было семьи?

— Да у военного в каждом городе по семье! Ну, этот уж слишком пригожий был. Чего греха таить, будь я на ту пору девкой, тоже не удержалась бы, — подморгнула озорно.

«А бабка не без пороха!» — подумал Виктор, заметив, как от воспоминаний зажглись огоньки в глазах. Она словно помолодела, выпрямилась, перестала кряхтеть и кашлять.

— Так вот и деревня наша тогда другой была. Людей много. Оно и понятно, почти две сотни дворов. Что осталось от них, одни заброшенки. Часть домов разобрали и увезли в соседские деревни, иные сгорели иль сами по себе развалились от ветхости. Устояли только самые прочные. Средь них дом Волчихи.

— А что это — Волчиха? Фамилия иль так дразнили женщину?

— Волчкова она! Ну, с давних пор ихний род так прозывали, что ни баба — Волчиха!

— А не обижались на такую кликуху?

— Да что ты? То ж без ехидства и зла. Спокойно откликались и не серчали.

— В чем же ей не повезло? С сыном?

— Ну да! Посуди-ка сам, потерять человека, какому всего-то за сорок едва перевалило. Разве это правильно, чтоб старики своих детей хоронили? То самое большое горе — пережить своего дитенка. Волчиха как узнала, и все — вмиг ее болезни достали, нервные. Раньше она ровно кобыла скакала всюду, хвори ее боялись и обходили. Тут же все разом свалились на бабу и одолели мигом. Она и теперь с клюкой ходит, не жива и не мертва. Ничего не видит. Ложку не в рот, в ухо несет.

— Других детей у нее нету?

— Нет. Девки не в счет. Это не дети. А вот сына не стало.

— Да, трудно ей, — согласился Виктор.

— Так вот ведь у ней двойная беда!

— Какая же?

— Внук остался после сына. Уже большой. Ну, мать его, отбыв траур по мужу, через год вышла замуж. А Мишка, это внук Волчихи, отчима не признал. Не ужились они под одной крышей. Ссоры у них начались, даже до драк дошло. Отчим Мишку выгонял. А тот не хотел уходить. Мать не стала вмешиваться. Решила, пусть мужики сами разберутся. Но не получилось.

— Плохо дело. Мишка учился иль работал?

— Учился, пока отец был живой. Когда помер, отчим отказался платить за обучение, и пацан ушел с института, домой вертался пьяным. За что напивался, долго не знали, а потом услышали, но уже поздно. Малец связался с бандитами и влез в злую шайку. Они такое творили в городе, что за ними вся милиция гонялась, чтоб в тюрьму засунуть всех. Ну и Мишка своего отчима им сдал. А тот большим начальником был. Да только против своры трудно удержаться на ногах. Избили они того человека, всего изломали. Но врачи его собрали по кускам. Выжил и сказал пасынку, что, если тот не оставит его в покое, он всю кодлу вместе с Мишкой сдаст ментам. Посадит в тюрьму до конца жизни. Тут и мать вмешалась. Сына стало жаль, уговаривала уехать сюда — к бабке, в деревню, хоть ненадолго, чтоб одумался и понял, как надо жить.