И ретро-, и перспектива Вениамина Яковлевича устраивали в полной мере. Конечно, волнений бывало достаточно, но всякий раз серьезных бедствий удавалось избежать, а те, что все же случались, компенсировались достаточно весомо. Из всех возможных видов компенсаций Вениамин Яковлевич еще со времен далекой юности признавал только денежную, желательно – в наличной иностранной валюте, следовал правилу неуклонно и теперь, поглядывая по сторонам с высоты своего положения, мог твердо сказать: он не прогадал.
Лет тридцать назад первокурсник юридического факультета Веня Трубоукладчиков – симпатичный, но не хватающий с неба звезд молодой человек – провел немало бессонных ночей, терзаемый сомнениями в выборе пути. Рассчитывать на поддержку семьи ему не приходилось. Отец развелся с матерью вскоре после рождения сына и участвовал в его воспитании лишь посредством выплаты алиментов, которые, правда, составляли приличную по тем временам сумму и постоянно росли. Когда Вениамин закончил школу, папа протолкнул отпрыска на юрфак – при его связях сделать это было несложно, – и заявил, что умывает руки. Примерно в том же смысле высказалась и мать: она еще достаточно молода и способна заново устроить свою личную жизнь, а он достаточно взрослый, чтобы крутиться в этом мире самостоятельно. Собрав вещи, Вениамин перебрался в общагу и связи с семьей оборвал. За все прошедшие годы только пару раз заехал в гости да присутствовал на похоронах, в организацию которых вложился наравне с другими родственниками, хотя и мог позволить себе большее.
Теперь об этом смешно вспоминать, но некоторое время юный Трубоукладчиков всерьез подумывал о том, чтобы попытаться сделать карьеру в органах правоохраны. Милиция его не привлекала. Как и многие, он посмеивался над словами песни про «нашу службу», которая и опасна, и трудна, посмеивался иной раз довольно язвительно, но отдавал себе отчет, что трусоват и нерешителен, а стало быть, делать там ему нечего. Да и грошовая зарплата милицейского следователя его, мягко говоря, не воодушевляла. Другое дело – прокуратура. Возможностей побольше, а риска – не в пример меньше. Оклады там, конечно, тоже грошовые, но как-то ведь люди живут; до студенческой среды доходили иногда слухи о ментах, привлеченных за взятки или превышение власти, но о прокурорских такого слышать не приходилось.
Все изменилось, когда Вениамин связался с фарцовщиками. Вышло это случайно, и после первой удачно проведенной деловой операции он долго еще нервно вздрагивал, озирался и поспешно выходил из курилки, когда там начинали травить политические анекдоты. Потом втянулся, привык к деньгам, оброс необходимыми знакомствами. К началу летней сессии второго курса искренне не понимал, как раньше жил иначе. Открылись способности, о которых он и не подозревал, заработки давались легко и не уходили сквозь пальцы. Чураясь шумных компаний, он не зависал в кабаках, не шиковал, не тратился на импортные обновки, довольствуясь одеждой местного производства, и не баловал женщин, предпочитая скромных однокурсниц из провинции разгульным «центровым» девахам. Думал о будущем, регулярно откладывая в кубышку немалую часть дохода. Веня нимало не сомневался, что придет время, когда накопления удастся если не легализовать, то хотя бы использовать достаточно свободно. Каким образом и в каком году такая благодать наступит, он не задумывался. Просто знал – это время настанет.
Когда одного из знакомых задержали с полным карманом валюты. Трубоукладчиков сам явился в КГБ и предложил свои услуги. Шаг дался легко. Ни угрызений совести, ни брезгливости Вениамин не испытывал, а в разговоре с оперативным работником поразил бывалого капитана деловым подходом и проработанностью позиции «Я – вам, а вы – немножечко мне». К Вениамину отнеслись с некоторыми подозрениями, но он их скоро развеял, сдав органам ряд видных представителей «фарцы». Естественно, когда волна арестов затихла, он захватил освободившиеся позиции, а друзья из Комитета позаботились о том, чтобы стукача подозревали в ком угодно, но только не в розовощеком Венечке, в одних кругах известном под мажорным прозвищем Винстон, в других – под агентурным псевдонимом Сухарь. Оформлявший Трубоукладчикова капитан не блистал красноречием или отточенной наблюдательностью, а потому и кличку выбирал, отталкиваясь от внешности сексота, уже тогда обретшего солидный животик и ухмылку сытого кота.
Само собой, Веничкины взгляды на карьеру давно и радикально претерпели изменения. Поскольку не работать вовсе было нельзя, он избрал путь юрисконсульта. Первые два предприятия пришлось оставить достаточно быстро – и директора, и работяги воровали с таким остервенением, что не приходилось сомневаться: очень скоро БХСС пройдется по ним частым бреднем, и отсидеться в стороне вряд ли удастся. На третий раз Вениамину повезло, его приняли на должность в таком месте, где тырить было просто нечего. Он был предоставлен самому себе, мог заниматься делами не только по вечерам, но даже в рабочее время, и не мозолил глаза операм.
Читать дальше