Александр Грог - Время своих войн-1

- Документ какой-нибудь надо, - настаивает Седой.

- Как же без документу? - простодушно удивляется Извилина, пряча искринки в глазах: - Сделаем... Сколько девкам лет? Петрович, а?

- Кто их разберет, - отмахивается Казак. - Они и сами не знают. Там вызревают рано, и жизни у них короткие.

- Малолетки?

- Да не знаю я! Жарко там, все быстро портится.

- Писать - двадцать, даже, если по двенадцать. Кто их темненьких сверять будет без образца? Подпись монарха скопировать, и в брачное свидетельство влепить, как бы там же на месте и оформленное - пусть попробует кто-нибудь опровергнуть! На французском, английском... Кто там топтался?

- А все!

- Тогда на дойч вдрочим до кучи. В сельсовете две бутылки выставим - печать будет местная и справка-перевод. Дашь мне все писульки, что есть, я потом на хорошем ксероксе... И бумагу организую ненашенскую, какую-нибудь рисовую с разводами. А ихний? Пролог на каком языке писать? Петрович, ты же накуролесил, что там за диалект?

Петька-Казак от воспоминаний ли, но как-то быстро хмелеет, и все не может угомониться:

- Там такая ксива, такой сертификат приложен, такой, такие печати понавешаны, и все с личной подписью монарха ихнего - мол, своей личной волей велю считать, что девственница! А значит, так оно и есть, а кто сомневается - враг меня и государства, со всеми из него вытекающими! В любой семье, если такую взять - почет уважение всей семье, и диплом будет висеть на стене до третьего поколения, пока не стырят... Нечто я не человек?

- Ты конечно человек, но баламут - ой-ей! - перечит не переча Леха, одной парой слов отчерчивая характер напарника, а интонациями неповторимость особенностей.

Петька-Казак - пластун от бога, умеющий так прятаться, что, пока не наступишь, и не обнаружишь, в засадах лежать тяготится. - Лучше проникнуться, чем дожидаться, - говорит он, путая слова. Деятельный, неугомонный, страшный во хмелю и "на взводе" - не остановишь, не уймешь, если вошла какая-то бредовая мысль в голову. Мастер ножа. Лучший пластун группы и... седьмой - "последний". Звеньевой той руки, которая рискует больше всего, что подставляется первой. Иной раз генерал в Африке, но вечным старлеем по России - самый младший по званию среди присутствующих. Но специальные части всегда отличала несоразмерность, и козырять званием считалось дурным тоном. Случалось, что командиром разведроты ВДВ (на капитанской должности) был лейтенант и оставался лейтенантом за свою отпетость весьма долго, кроя все рекорды, шагая по ступеням лишь по выслуге лет и грехами своими скатываясь назад.

Никто из них больше не состоял на "государевой службе", все как бы враз остановилось, уморозилась выслуга, исчезли сами, обрезали связи. Не числились "пропавшими без вести", не ходили в школьных примерах ("героических покойниках"), только шепотком в родственных, но уже едва ли схожих подразделениях, говорили примерно так, как принято говорить о недостоверной легенде, о соре в избе, о веревке в доме повешенного...

"Какой водой плыть, ту и воду пить!" - сыскались слова утешения наемничеству.

Война грязна, там все сгодится, но жить в миру. Потому осваивали - "купались в грязи" в пору наемничества, но мылись в трех водах до возвращения домой. Заимка Седого - что чистилище. Ходя первыми контрактами заказывали (надеясь здесь найти) очередные костыли собственным хромым убеждениям, вскоре привыкли и под собственную мысль об этом не спотыкались.

Каждого по сути "ушли"... Но отсутствием умножили слухи средь "своих", уже бывших, поскольку принадлежали тому племени, про которое во все века было принято уважительно говорить: "старая школа", да и возраст соответствовал... Вона - в пол башки седины у каждого! А хозяин - так сивый полностью.

Драчливый не зажиреет.

Казак - лис. Такой, что где бы не прошел, там три года куры нестись не будут.

Казак - тот еще доныра. Иногда со "Вторым" состязаются - "кто дольше", "кто дальше". Оба становятся как близнецы - отчаянные, упорные. Седой ругается - велит страховать, если что - откачивать. Было уже и такое, а часто на грани... Заводные, черти!

- За бессмертие! - поднимает тост глупый и жестокий Лешка-Замполит, их "Шестой".

Не поддерживают. Иное время - иное бремя.

- Никто не может быть бессмертен, даже у бессмертного какая-то сущность должна каждый раз умирать, иначе он не живой. То, что живешь, понимаешь только когда умираешь. Каждый раз, раз за разом!

Петька-Казак немножко псих, иногда на него накатывает, и он говорит страшные, но правдивые вещи. Словно действительно имеет чувство умирать с каждым убитым, не упуская случая подучиться. Известно, что всегда оставляет пленнику шанс. Нож и шанс. Нож настоящий, шанс призрачный.