Павел Стовбчатый - В бегах. Цена свободы

— Иди скорее, нас заметили, — шепнул я Графу. — Если девка выскочит на крыльцо, водила с ходу поймет, что она тебе не жена.

Боря отворил калитку в воротах и быстрым шагом направился к крыльцу. Я семенил следом.

Когда мы подошли к двухстворчатой двери, она уже открывалась. Мгновение, и на пороге выросла молодая грудастая деваха в футболке и колготках. В зубах у нее торчала дымящаяся сигарета. Жгучая брюнетка с раскосыми и наглыми глазами. Вот она — Нина собственной персоной.

— Привет, Нинуля! — поздоровался с ней Граф и, оглянувшись назад, тихо добавил: «Мы — от Сохатого».

Шофер уже подошел к нам и окинул молодуху оценивающим взглядом. Глядя на нее и на Графа, он, видимо, понял, почему жена не спешила в больницу к туберкулезнику… На вид ей было не больше двадцати пяти.

— А где он сам? — недовольно спросила Нина, глядя на заросшего бородой незнакомца.

— Занят. Сейчас объясним, — вместо Графа ответил ей я.

— Ну проходите. — Она повернулась к нам своим пышным, почти открытым задом и пошла внутрь. Осанка, твердая походка отчетливо говорили о ее крутом норове. Из комнат неслась попсовая музыка. Нина поспешила прикрыть одну из дверей, но я успел заметить там «фею», лежавшую на постели. Она была одета.

— Что там у него? — Девка подошла к креслу и села.

Мы дождались шофера. Едва он вошел в комнату, Граф подался назад, стал сзади всех.

— Нам требуется всего десять минут внимания и благоразумия, — сказал он, распахивая куртку. — Разойдемся красиво, обещаю.

Я не стал ждать и тоже выхватил «глушак».

— Там еще одна телка! Пойду приволоку ее. — Я бросился в соседнюю комнату и в мгновение ока поднял барышню с постели, погнал ее к остальным.

— Теперь все в сборе. Шеф, тебя это не касается, ты не волнуйся, — поспешил успокоить я водилу. — Извини, всего не объяснишь, брат. Дай-ка мне ключики на всякий случай. Так. — Я взял ключи и сунул их в карман.

— Бери ее туда, а я побуду с ними, — сказал я Графу, кивая на Нину.

— Да вы че, козлы?! — взвыла та и вскочила с кресла. — Приедет Сохатый, он с вас!..

Я не дал ей договорить, несильно ударил кулаком в лоб, и она снова очутилась в кресле.

— Закрой рот, сука! Сцепи свои зубы или выплюнешь их через секунду! Вставай и иди за мной. — Я вышел из комнаты и подождал ее. Мы вошли в другую. Мой «ствол» на нее не очень-то действовал, дура просто не принимала его всерьез, не верила, что ее могут пришить в собственном доме среди бела дня. — Сохатый уже покойник, — сказал я ей. — Сдохнешь и ты, если не сделаешь, чего велю. Ты поняла, овца? Нам нужны наши паспорта и наши деньги. Они — у тебя. Может, назвать имя и фамилию? Савельев Владислав Евгеньевич, — назвал я. Девка поморщилась, но глаз не отвела. Ее лицо дышало яростью.

— У меня их нет, их забрал Сохатый, — отрезала эта стерва. — И деньги тоже. Можешь искать. — Она вызывающе усмехнулась, будучи уверенной, что я ничего не найду.

— Когда?

— Что «когда»?

— Когда забрал, я спрашиваю?

— Сегодня утром.

— У него их не было, я смотрел.

— Значит, отдал кому-то.

— Деньги тоже?

— Не знаю. Может, он должен кому, — фыркнула Нинка, уличенная во лжи.

— Ну вот что, мне некогда, дорогуша, — сказал я, подступая к ней. — Если ты хочешь опи́сать все стены, прежде чем сдохнуть, пожалуйста, нет проблем.

Я быстро сунул «ствол» за пояс и пхнул ее на кровать. Одной рукой зажал накрашенный рот, другой ухватил за палец и стал выгибать его к тыльной стороне ладони. Приличная боль, я это знал. Девка некоторое время стойко терпела ее, но потом задергалась изо всех сил. Я ослабил руку.

— Так есть или нет, Нинок?

— Есть, есть! Сволочь, ты выкрутил мне палец! Ой!

— Еще нет. Где?

Деньги и паспорта были спрятаны в белье, в ее белье. Она порылась в шкафу и достала их через пару минут.

— Здесь только наша доля, остальное — у других, — пояснила мне стерва.

— Знаю. А теперь что-нибудь накинь на себя, а не то мне придется отодрать тебя. Ты ведь любишь потрахаться, не так ли? Жаль, времени мало, — вздохнул я.

— Только не с такими козлами, как ты, — парировала Нина. — Впрочем, у тебя давно не стоит, по всему видно, — хмыкнула она. — Тоже мне трахальщик нашелся.

— Одевайся, тварь! На тебя хватит.

— Как же! — Она все же стала одеваться, искала свои туфли. — На безоружную девушку с пистолетом, ага.

— Ты не девушка, ты черт знает что! Глянь на себя в зеркало. Только придурок Сохатый мог пилить такую кикимору!

Я специально отрывался на ней, мстил за импотента. И эта сука залепила мне пощечину, да еще какую! Но возиться с ней не было времени, пришлось проглотить пилюлю. А что еще оставалось делать?