Павел Стовбчатый - В бегах. Цена свободы

— Иди прямо к синим «Жигулям» — сказал он мне, а сам перешел в салон автобуса, чтобы не выходить через дверцу водителя. Я понял, что он не хочет, чтобы его заметили водилы.

— Но у нас ни копейки денег, Граф? — напомнил я ему. — Водила точно запомнит наши рожи. А то и хипиш поднимет — платите, мол, суки!

Он отмахнулся: «Делай что говорю». И направился к синим «Жигулям».

— Поедем по двум адресам, шеф, — сказал он водителю такси, когда тот спросил его, куда следовать. Сказал довольно уверенно, чисто по-деловому.

Водила обрадовался заработку и даже не вспомнил о цене. Очевидно, мы еще были способны внушать какое-то доверие.

Через несколько минут я увидел знакомые места и даже тот самый телефонный автомат, возле которого мы встретились с Вовчиком. Вот и двор… Оставив машину, мы остановились чуть дальше, чем было нужно, и двинулись к котельной. Замка на двери не было, нам везло. Когда мы спускались по ступенькам уже внутри котельной, из подсобки вынырнул шустрый мужичонка лет пятидесяти и спросил, что нам нужно. Бедолага имел всего несколько зубов и смотрелся очень комично. Но пьяным он не был. Нам надо было как-то обосновать свой визит, что-то проплести мужику и выпроводить его хоть на пять минут, чтобы не применять силу. Вырубить его не составляло никакого труда, но зачем?

— Слушай, мужик, — сказал я ему, чтобы не тянуть дорогое время. — Мы тут вчера бухали с Вовой и кое-что оставили, позабыли.

— Что? — встрепенулся он. — Я ни-че-го не знаю. Придет Вовка, с ним и говорите. — Беззубый замахал руками, не желая ничего слышать.

— Да ты погоди, погоди! Тут нечего брать, разве что котлы да лопаты вот… Брось.

— Дак скажите че, я погляжу, — гнул свое мужик, разглядывая нас с головы до ног.

— А может, тебе нельзя это видеть, а? Ну-ка свали, исчезни на пару минут, — зарычал на него Граф, видя, что штемп артачится. Тот враз проглотил язык, осекся и чуть попятился.

— Смотрите. Я что? Я ничего. Мое дело маленькое, Вовка так Вовка, — протянул мужик и отступил в сторону.

Мы тут же бросились в подсобку, к топчану. Автоматы были на месте, лежали именно так, как мы и положили их.

— Теперь легче, пошли. — Граф спрятал свой «ствол» под куртку и поспешил к выходу.

— Порядок, мужик! — окликнул я кочегара. — Две минуты делов, а ты боялся. Привет Вовику!

Я догнал Графа и поинтересовался насчет таксиста:

— Не боишься оставлять его одного? А если он ненароком узнал нас? Таксисты что проститутки… Пашут на ментов, причем проинструктированы бывают на высшем уровне. Он даже не подаст виду, прикинется дурачком, а сам — в контору. Мне это не нравится, — забубнил я.

— Мне тоже, дорогой. И все-таки такси для нас безопаснее, чем микроавтобус. Или ты считаешь иначе? — подковырнул меня Граф.

— Да нет, все так, но…

— Я обо всем уже подумал, не гони коней, Михей. Сейчас мы при оружии.

Мы вышли из котельной; тачка стояла на месте, таксист ждал пассажиров. Значит, не узнал. Граф назвал ему адрес Сохатого, и мы помчались гуда. Я совершенно не представлял себе, каким образом он задумал избавиться от водилы, но вскоре все прояснилось само собой. Мы сидели сзади и внимательно следили за дорогой. Проехав примерно половину пути молча, Граф вдруг заговорил с шофером.

— Послушай, приятель, — обратился он к водиле — плотному, добродушному типу лет сорока. — Сделай мне, пожалуйста, одно одолжение, а…

Заслышав слово «пожалуйста», вырвавшееся из уст Графа, я обалдел. Такого слова в лексиконе Бори я никогда не слышал.

— Говори. Сделаю, коли смогу, — откликнулся тот.

Граф выдержал небольшую паузу и стал пояснять ему суть.

— Понимаешь, разбежался со своей бабой и сейчас еду к ней. Семь месяцев пролежал с туберкулезом в больнице, а она, курва, нашла себе «массажиста». За семь месяцев была у меня два раза! Ну ты все понял, да? Я взял с собой друга, — он кивнул на меня, — и хочу попросить тебя: побудь в доме десять — пятнадцать минут вместе с ним, пока я соберу вещи. Лады? Я накину десятку сверху, — пообещал Граф.

Водила рассмеялся:

— А я-то думал! Побуду, конечно. Сам прошел через это, в курсе. «Это мое, это твое, это снова мое», — пошутил он, намекая на дележ имущества. — То-то я смотрю, ты бледный какой-то. Туберкулез… Залечил, нет? Болезнь-то серьезная…

— Говорят, залечил. До первой пьянки. В нашем государстве лечат только богатых да крутых, — заметил Граф. — Все остальные — скот, удобрение.

Я толкнул Графа в бок: подъезжаем, мол, пока он договаривался с водилой, я смотрел на названия улиц и номера домов. Шеф притормозил у зеленых железных ворот. Дом был старый, но еще крепкий, добротный. Узенькая асфальтированная дорожка вела прямо к крыльцу. Мы вышли из машины, и я сразу заметил, как отодвинулась одна из занавесок в окне. Шофер в это время захлопывал дверцу, стоял к нам спиной.