Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Колыма

Рыбаки все до единого вышли на палубу. Вглядываются в берег. Такой знакомый до каждой мелочи, такой родной, как собственное сердце, такой долгожданный. Лица мужчин… Какие они разные. Вон лицо капитана «рээски», то хмурится, то улыбается. А у радиста — красными пятнами покрылось. Пристально в берег всматривается. А вон и кок плавбазы. Прячет за спину красные, пропахшие жареной рыбой руки. В берег уставился. Улыбается. Глупо и простодушно.

Аркадий вздрогнул от неожиданности. Судно дало длинный гудок, поздоровалось с берегом. Яровой увидел громадную толпу людей, собравшихся на берегу. Мужчины, женщины, дети пришли встречать плавбазу. Своих рыбаков. Отцов, сыновей, мужей и братьев. Кто-то рукой машет, кричит. А вон старушка глаза платком вытирает. Ребенок звонкоголосо отца зовет. Не терпится ему скорее его увидеть. Смех, шутки, слезы — все слилось в единое ожидание. Считанные минуты остались до встречи, но они оказались самыми долгими. Томительными, трудными. Плавбаза тихо подходит к пирсу.

— Стоп машина! — звучит голос капитана. И сразу стало тихо. — Отдать швартовые!

Лицо рыбаков — сплошное нетерпение. На берегу гул нарастает:

— Миша, родной! — слышится чей-то голос с пристани.

— Папка! Папа! — вырывается из рук женщины мальчишка. И рвется к судну.

— Генка! Алеша! Я здесь! — встречающим не терпится.

— Спустить трап! — слышится последняя команда капитана.

Скрипя, грузно покачиваясь на цепях, лег трап. Будто протянул руку берегу. И вмиг все смешалось в кутерьме встречи. Кого-то женщина обняла. Живой вернулся! А она плачет навзрыд. Рыбак успокаивает. Но куда там? А малыш-то! Малыш! Ухватил отца за шею. Обнял крепко. Нежным лицом к заросшей щеке накрепко прижался. Ручонки побелели от напряжения. Слезы за воротник отцу льет, чтоб мать не видела.

Ревнует мальчишка отца к морю. Видно у него руки крепче. Оттого и плачет. Никак не удержать отца на берегу. Любит он сына, но и без моря невмоготу. А сын прижался всем телом. Сердце от радости прыгает. Приехал! Вернулся! Жив!

А вон девушка, парня своего встретила. Целует при всем народе. Да и что тут особенного? Кто на них смотрит? Здесь нет чужих! А рыбаки поймут и не осудят. Ведь разлука была очень долгой.

А этот! Ну чудак! Ребенка из коляски вытащил, подкидывает. Тот хоть и мал, а соображает, кричать нельзя, пугаться — тем более. Отец — рыбак. Надо достойно держаться! Хотя страшно! Очень страшно! И намокли штаны у мальчишки. Но ничего! Бывает. Зато характер выдержал. Настоящим рыбаком вырастет!

Кого-то не дождались. С трапа на руках несут. А этих уже подкидывают. Понятно! У них день рождения сегодня. Этого старушка встретила. Больше некому. Теплые слезы на грудь сыну роняет.

— Прости. Боялась я очень.

Зато капитана плавбазы невозможно было разглядеть Его сыновья сразу подхватили. Смеялись, шутили. Только жена сквозь смех, слезы платком вытирала. Сердцу не прикажешь. Оно умеет переживать и радоваться одновременно.

Хотел Аркадий дать ему свой адрес, но куда там, к нему теперь не пробраться никакими силами. Встреча… Разве можно мешать? Да и кто он сейчас для капитана? Не время! Нет! Нельзя мешать встрече. Нельзя отнимать эти дорогие несколько минут. Их ждали так долго. Ждали в море! Ждали, считая дни, часы и минуты.

Не мешай, Яровой. Этими минутами рыбаки живут в море долгие месяцы. Помнят все. Тепло рук и губ. Улыбки и слезы. Каждое слово, каждый взгляд родных и любимых. Отвернись, Аркадий. Сейчас, здесь, ты на чужом балу. И не сердись! Ты тоже ждешь встречу. Свою встречу. На другом краю земли…

Аркадий последним сходит по трапу. Его здесь никто не ждет, никто не встречает. Скрипят под ногами кованые ступени. Капитан Беринг Открыл наш дикий берег, Что за чудо-капитан! А в этот берег дикий, Стучит волною тихой — Ужасно тихий океан…

Поют у трапа парни во все горло. Так они брата встречают. Ну что ж! Кто как может!

Аркадий ступил на берег. Земля! Как долго ждал он встречи с тобой! Земля! Как хорошо, что у каждого моря есть свой берег, а у каждого пути свой конец! Земля! Как ты надежна!

Ярового еще покачивает и он еще пошатывается, а ноги предательски дрожат. И отчего-то он идет чуть-чуть вразвалку.

Но эта земля! Она не приснилась! Она вот, под ногами, ее, если захочешь, потрогать рукой можно. Живую, настоящую. Следователь тихо идет по пирсу. Свернул на аллею. Потом на сопку. Тут тихо и одиноко. Вокруг ни души. Лишь деревья, укрыв его от чужих взоров молодыми кронами, тихонько перешептываются.