Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

- Насти нету?- кашлянув, спросил он.

- Ты же знаешь, что она в школе,- ответила жена. Капитан почувствовал себя идиотом, хотя на самом деле глупой была реплика жены: ее бывший муж никак не мог в точности знать, где находится его дочь, тем более в такое время, когда до летних каникул оставались считанные дни. Ищенко вдруг понял, что не может сформулировать цель своего визита, и оттого почувствовал себя вдвойне неуверенно. Жена нарочно молчала, выжидательно глядя на него. Наконец капитан кашлянул и произнес:

-Послушай, тут вот какое дело... Ты не могла бы завтра Настю на дачу увезти?

- С какой стати?- холодно осведомилась жена. Ищенко понимал, что она видит желание в его глазах. Капитан никак не мог придать твердость своему взгляду и презирал себя за это. К тому же рядом с женой он уже с давних пор испытывал чувство вины. Капитан Ищенко, этот рыцарь справедливости, умудрился ни разу не спросить себя о том, на чем, собственно, основаны претензии ее супруги на какое-то особое обеспечение жизненными благами. Он, разумеется, отдавал ей всю зарплату до рубля, но больше дать не мог, поскольку взяток не брал, а на дополнительные заработки у него времени не оставалось. В результате Ищенко постоянно ходил без копейки в кармане и если его товарищи договаривались выпить, то ему приходилось делать вид, будто он не слышит их разговоров. Если же его прямо приглашали в компанию, то он выпивал на халяву, чего, по правде говоря, терпеть не мог. В благодарность супруга постоянно намекала капитану на то, что она - человек земной, живет на земле и возвышенные понятия вроде долга и справедливости, с которыми так носится Ищенко, от ее жизни очень далеки. Отсюда супруга делала вывод, что она сама вправе позаботиться о своих интересах, раз этого не желает сделать капитан. Постепенно туманные намеки начали переходить в прямые нападки и обвинения. Капитан, разумеется, порой огрызался, но не потому, что чувствовал себя правым, а лишь из инстинкта самосохранения - дабы не оказаться окончательно втоптанным в грязь. На любимую работу он уходил с тем же чувством, с каким пьяница, накануне торжественно давший зарок, бежит от семьи к дружкам, чтобы снова вдребезги с ними нализаться. Так что ни о каком ощущении правоты и речи быть не могло. Ищенко не приходили в голову самые простые соображения - к примеру, о том, насколько скверно стало бы "земным людям" "жить на земле", если бы все так же, как они, рассуждали о долге и справедливости. Капитана сражал наповал аргумент жены насчет того, что многие его товарищи, с которыми он начинал службу, давно уже уволились из органов, перешли в бизнес и теперь стали богатыми людьми. Крыть было нечем: деньги у этих ребят и впрямь водились и, как казалось нищему капитану, в неограниченном количестве. Во всяком случае, их жены очень скоро забыли о том, что такое безденежье, и одевались так, словно одним своим видом хотели напомнить Ищенко о его житейской неполноценности. Капитан безвольно тащился по течению жизни, снедаемый чувством вины, и не догадывался указать жене на то, что его коллеги, которых она ставила ему в пример, из великих охотников, всеми уважаемых и полных сознания собственной силы, ныне превратились в заурядных обывателей, каких миллионы, трясущихся за свои нечистые деньги, а порой и за свою шкуру. Капитан, достигший, возможно, одной из наивысших ступеней человеческого совершенства, с этой ступени с завистью смотрел вниз, где копошились, подгоняемые своими низменными инстинктами, миллионы различных на вид, но по сути совершенно одинаковых человекоподобных букашек, к которым по глупости, а вовсе не от большого ума, примкнули многие коллеги капитана. Ищенко был достаточно влюблен для того, чтобы повторить их глупость,- не хватало ему лишь обычной человеческой низости, заставляющей многих самое ценное в себе разменивать на пошлые житейские блага. В итоге Ищенко продолжал работать сыщиком, упрекая себя за слабоволие, и потерял жену, которая ушла к богатому человеку. Впрочем, до окончательного разрыва ему пришлось выслушать множество упреков, заставлявших его боязливо сжиматься, словно потревоженную божью коровку. Капитану не приходило в голову, что его жена просто не понимает, с кем имеет дело: человек, сносивший от нее упреки в бесхребетности и никчемности, легко укрощал таких человекоподобных монстров, при одном взгляде на которых его самоуверенная супруга тут же обдулась бы от страха.

- Мне ребята сообщили: прошла информация, что в Москве возможны теракты - как раз против школ, больниц...- после долгих и напряженных размышлений ответил капитан. - Учебный год кончается, в эти дни они как раз и могут ударить. Ты Настю увези, а в школе скажешь, что она болеет.