Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

Капитан, несомненно, умел убеждать - собственное поведение вдруг представилось Корсакову не только глупым, но и жестоким. Однако пообещать что-либо капитану Корсаков не решался, как не решался и признать вслух его правоту. На счастье в этот момент запищал телефон. Звонил Неустроев. Обменявшись с ним несколькими фразами, Корсаков положил аппаратик на стол и повернулся к Ищенко:

- Ну вот и дождались наконец-то! Медведь в лесу сдох - телевидение к нам едет. Готовься, капитан, будем давать интервью.

- Нет-нет, ты что!- замахал руками Ищенко. - Я перед камерой двух слов связать не смогу, опозорюсь на весь мир. Ты у нас голова, вот ты и отдувайся, а я могу рядышком посидеть.

- Ага, значит, все-таки хочется славы?- поддел его Корсаков. - Ну ладно, только чтобы без улыбочек. Делай такое лицо, будто мечтаешь всем вокруг кровь пустить. Да я ничего смешного говорить не собираюсь.

- Ладно, постараюсь,- неуверенно сказал Ищенко и направился к зеркалу.

Когда в дверях послышались возня и голоса, Корсаков приветственно растопырил руки:

- Ба, ба, до боли знакомое лицо! Рад приветствовать в вашем лице наши бескорыстные и бескомпромиссные средства массовой информации!

Лицо вошедшего и впрямь было знакомо миллионам людей, так как его обладатель имел обыкновение практически ежедневно появляться на телеэкранах и втолковывать соотечественникам то, что он и те, кто нанял его на работу, считали правильным. Делал это он в обтекаемой, как ему казалось, форме, однако в последнее время вопросы, которые ставило время, допускали лишь однозначный ответ, а его работодатели и соответственно он сам отвечали на эти вопросы не так, как подавляющее большинство сограждан, и потому знакомое лицо на экране огромному числу телезрителей стало внушать отвращение. Впрочем, человеку, получающему астрономическую зарплату за не слишком тяжелый труд, выбирать не приходится, и потому обозреватель каждый вечер продолжал гнуть свое, восхищаясь собственным умением сохранять видимость объективности, а сограждане, давно уже видевшие его насквозь, продолжали плеваться и копить злобу на новоявленных хозяев жизни, пролезших без спросу в каждый дом с помощью телевидения. Услышав ерническое приветствие Корсакова, гость подозрительно покосился на него, однако быстро успокоился - долгие годы работы в СМИ приучили его к непоколебимой вере в собственную значимость. Оператор деловито осмотрел помещение и четко, по-военному, распорядился, где установить освещение и камеры и где следует сидеть действующим лицам. Обозреватель предложил, чтобы за спиной Корсакова сидели вооруженные до зубов и заросшие бородами здоровяки из охраны, а также капитан Ищенко, привлекший его внимание своим зверским видом. Корсаков был покладист, как овечка:

- Как скажете, мудрый вы наш. Располагайтесь, ребята.

- Перед тем как включилась камера, он вдруг спохватился:

- Капитан, а стоит ли тебе светиться? Уйди из кадра, пока не поздно!

- Да ладно, и так уже засветился,- махнул рукой Ищенко. - Ты лучше думай, что говорить будешь.

- Работаем,- вполголоса произнес оператор. Одновременно с этим включил скрытую камеру человек за стеной.

- Добрый день, уважаемые телезрители,- начал обозреватель. - Наша телекомпания продолжает знакомить вас с наиболее важными событиями последних дней и сейчас ведет репортаж из самой, пожалуй, горячей точки планеты - из захваченного террористами центра Москвы, столицы России. Мы уже показали вам некоторые картины жизни захваченных городских районов, а теперь мы беседуем с командиром террористов, согласившимся дать нашей компании эксклюзивное интервью. Представьтесь, пожалуйста.

- Корсаков Виктор Федорович,-сказал, улыбаясь, "командир террористов" и с достоинством наклонил голову. - Простите,- поинтересовался он,- а что означает "эксклюзивное интервью"? Это значит, что я уже не могу давать интервью кому-то еще?

- Нет, почему же, можете,- ответил обозреватель, слегка растерявшись от такого глупого вопроса. - Просто никто другой, кроме нашей телекомпании, не имеет права воспроизводить это интервью...

- Воспроизводить бесплатно,- уточнил Корсаков, продолжая улыбаться.

- Ну да,- довольно кисло подтвердил обозреватель. Разговор с самого начала пошел по какому-то неправильному руслу. Оператор оторвался от окуляра и хотел было предложить начать все сначала, но Корсаков властно поднял вверх ладонь:

- Нет-нет, работаем!

Оператор, по роду профессии привыкший командовать, на сей раз беспрекословно повиновался, и красный глазок камеры продолжал гореть.