Энди Макнаб - Русский

Амара показала пальцем:

— «Рейнджровер» — это машина Кристен.

— Значит, она свободно может уезжать и приезжать?

— Только с охраной.

— Кстати, для крупнейшего в мире торговца оружием он не слишком озабочен безопасностью собственной персоны, — заметил Кролль. — Одно из двух: либо он достаточно умен, чтобы понимать, что это только привлекает лишнее внимание, либо достаточно безумен, чтобы считать себя неуязвимым. А может, и то и другое.

— Факты могут быть гораздо полезнее рассуждений, — сказал Дима.

— Я просто пытаюсь помочь.

— Отлично, — произнес Дима. — И первое, золотое правило: оставаться на связи.

У каждого из них был микрофон и наушник. По плану в дом должна была пойти Амара в сопровождении Зирака и Грегорина. Им предстояло осмотреть здание, сообщить Диме о силах противника и найти Кафарова. Такие операции Дима любил больше всего: когда сочиняешь план буквально на ходу, используя любые средства — в данном случае Амару и небольшую команду абсолютно надежных людей, умеющих быстро соображать. Они остались с ним, хотя любой разумный человек уносил бы ноги из страны. Он смотрел, как троица подходит к дому. Молодая блондинка с фотографий радостно махала Амаре с балкона.

«Все идет слишком хорошо», — подумал Дима.

Первая ракета попала прямо в балкон Кристен, как будто пилот нарочно целился в нее. Девушка даже не успела пошевелиться. Только что она стояла и махала рукой, а в следующее мгновение ее не стало. Балкон превратился в облако цементной пыли, накрывшей стоявших внизу Грегорина, Зирака и Амару. Он услышал пронзительный крик Амары, затем вторая ракета разнесла вдребезги участок склона в пятидесяти метрах от здания. Дима почувствовал, как его швырнуло назад, затем машина перевернулась, полетела в сторону и наткнулась на деревянный забор; Дима как раз успел увидеть, как третий удар снес вышки с пулеметами.

Дима поднялся на ноги первым, начал искать взглядом Кролля и Владимира. Те помогали друг другу выбраться из машины. Он указал на рухнувшие вышки:

— Идите к пулеметам. Проверьте, вдруг они еще работают. Не знаю, кто к нам прилетел, но их надо сбить — быстро!

Дима побежал к дому, не думая ни о Грегорине с Зираком, ни о женщинах — только о ядерных бомбах. О том, зачем пришел сюда. Он дошел почти до конца, заплатил слишком высокую цену, чтобы сейчас отступать. Теперь никто не мог отнять их у него.

Дима бросился бежать еще быстрее, нашел наполовину разрушенные ступеньки. По куче камней он вскарабкался на обломок балкона, который обвалился в то же мгновение, и Дима едва не полетел вниз вместе с ним. Из-под руин доносились чьи-то крики. В здании начался пожар, из окон вырывался едкий дым. Черт, противогаза нет. Все снаряжение осталось в машине. У Димы при себе были только пулемет и нож. Он пролез в окно, схватился за занавеску, оторвал кусок ткани и замотал лицо.

Перед ним была просторная гостиная, увешанная картинами. Дима заметил Матисса. И Гогена: на него смотрели две пышнотелые туземные девушки в одних набедренных повязках. Неужели подлинники? Наверное, именно так выглядит мусульманский рай: скорее всего, они не девственницы, но ему незачем придираться. Он заметил на стеклянном журнальном столике огромную мраморную шахматную доску: игра была прервана, белым не хватало двух ходов до шаха и мата. Но игроков видно не было. В дверях стоял гигант с глазками-щелочками и целился в Диму из «узи». Инь или Ян? Дима так и не узнал этого: его нож воткнулся в сонную артерию охранника, кровь забрызгала «Таитянок». Он надеялся, что это подделка.

Дима прыгнул на противника, рванул нож из раны, схватил «узи» и вытащил из уха корейца рацию. Где-то внутри здания ухнул взрыв: водяной котел или бензобак? Пол задрожал, стена обрушилась, и огромное зеркало, словно гильотина, прикончило умиравшего телохранителя. Дима заметил рассыпавшиеся шахматы: игра окончена. На этом этаже четыре комнаты. Две разнесены на кусочки. Кафаров тоже может быть под обломками. Еще две; библиотека. Диме даже не хотелось думать о бесценных изданиях, которые могли там храниться. Письменный стол, ноутбук — маленький, белый. Наверное, принадлежал Кристен. Надо будет потом проверить. Он нашел лестницу — она была цела. Понесся наверх, перепрыгивая через три ступеньки. Снаружи доносился треск пулеметов. Одна короткая очередь. Экономят патроны: это Владимир. Поразительно, как можно узнать человека по его манере стрелять.

Спальни: кровать нетронута, свежие цветы в вазе. Розы. На ковре валяется купальник — мокрый. Ай-яй-яй. И полотенце. «Нынешняя молодежь совершенно не приучена убирать за собой». Он словно слышал голос матери. «Тебе бы понравилась эта комната, мама. Шелковые диваны, трельяж, кровать с балдахином — все, чего у тебя никогда не было». В каждом из трех зеркал отражался человек с закрытым лицом. Это он сам.