Александр Мазин - Я – инквизитор

Похлопал по обтянутой черной сеточкой коленке:

— Люблю твои ножки, солнышко!

Он знал, как сделать даме приятно.

— А ты оброс, — запустив пальцы в шевелюру Ласковина, проворковала Ажелика. — Леший!

— Тапки надень… русалка! У меня месяц никто не убирал!

— Что так? Заболел? Или намек?

— Живу в другом месте.

— А-а-а… Смотри, Ласковин, не женись! Тебе не пойдет!

И пошла в комнату, поигрывая попкой. Несмотря на нимфоманский (и не беспочвенно) вид, мастером Анжелика была отличным. Через час прическе Ласковина позавидовал бы любой аристократ из довоенной Европы.

— Анжелика, ты гений! — признался Андрей.

— Тебя, Ласковин, только ленивый плохо подстричь может! — фыркнула та. — Волос подпружиненный, никакой фиксации не требуется, как будто куст стрижешь!

— Не прибедняйся! — улыбнулся Андрей. — Выпьешь?

— Я за рулем!

— Ну хоть кофе?

— Это давай. Поболтаем заодно.

Поболтаем — это безостановочный Анжеликин монолог. От собеседника требуется только головой кивать время от времени. По-своему удобно, но словоохотливость была не последней из причин, по которым несколько лет назад их регулярные встречи стали нерегулярными.

Выставить ее тоже было почти невозможно, хотя Ласковин и начал одеваться едва ли не за час до приезда отца Егория.

Анжелика с большим интересом наблюдала сначала за тем, как он разделся, потом — как облачился в выходное. И потребовала:

— Раздевайся!

— Что? — удивился Ласковин.

— Раздевайся, говорю! Ты в нем спал, что ли? Давай, давай! И утюг неси! Слушай, что мастер говорит!

Впрочем, когда в передней замурлыкал звонок, Ласковин, «отутюженный» и благоухающий, был в полной готовности.

— Тебе пошла бы сигара, — заметила Анжелика, окинув его критическим взглядом.

— Обойдусь! — ответил Андрей и пошел открывать. Сарычев, увидя его, восхищенно присвистнул.

— Моя работа! — гордо заявила Анжелика, возникая у Андрея из-за спины.

— Блеск! — галантно произнес Петя. — Карета ждет вас, сэр!

— С ума сошел! — возмутилась Анжелика, когда Ласковин попытался надеть на смокинг свой итальянский кожан. — Помнёшь! Так иди, не замерзнешь!

— Вас подвезти, леди? — спросил Сарычев, когда они спустились вниз. Анжелика сразила его наповал.

— В другой раз, — томно отозвалась бывшая ласковинская подружка и кивнула в сторону красного «пежо», — я на колесах! А это вам, галантный мужчина!

И вложила в руку Сарычева свою визитку.

Петя покосился на Ласковина.

— Зеленый свет, — сказал Андрей. — Спасибо, солнышко!

Примерно через полчаса после указанного в приглашении времени (минус официальная часть) Сарычев подвез их к ограде Мраморного дворца. Прежде чем отец Егорий и Ласковин оказались внутри, их приглашения были проверены трижды. А когда они поднялись на второй этаж — в четвертый раз. Затем мускулистый парень в смокинге не хуже, чем у Ласковина, проводил их в большой зал, где уже набралось порядочно народа. Поскольку «официальную часть» они предусмотрительно пропустили, Ласковин так и не узнал, кто из городских бонз, «широкожопых» — как именовал их «черный пояс», а ныне коммерсант Шиляй — затеял здесь светскую тусовку с выпивкой и закусками.

Отца Егория тут же подхватило «боковым» течением и унесло в пучину «новообращенных» христианок, на чьи бриллиантовые «оклады» можно было отреставрировать средних размеров собор. Ласковин устоял. Не то чтобы он никого не заинтересовал, но холодное лицо в сочетании с приемом «железная бочка» (представьте, что перед вами с грохотом и лязгом катится эта самая железная бочка, пусть это отразится в вашем взгляде — и толпа впереди сразу поредеет) обеспечило Андрею необходимое для наблюдения одиночество.

Ласковин никого здесь не знал, и никто не знал его. Но чувствовал Андрей себя уверенно. Если не страдаешь коликами и импотенцией, хорошо одет, приятно пахнешь и не обременен ревнивой женой, респектабельность и светский блеск возникают сами собой.

Ласковин снял с возникшего рядом подноса бокал с ложкой коньяка (в подметки не годится тому, каким вчера угощал Абрек!) и не спеша двинулся между гостей. Чуть быстрее естественного течения.

Нелегко отыскать в такой толпе человека, если ты и видел его лишь раз с расстояния двадцать метров. Если ты даже не знаешь, здесь ли он. Ласковин не знал.

Продефилировав мимо стола с закусками, он подхватил салфеткой крохотный бутерброд. Вокруг халявной хавки столпилось довольно много народа. В основном мужчин. Особая публика, кочующая с банкета на банкет исключительно с целью хорошо покушать и, если удастся, унести с собой. Вопрос: как они проникают через многоступенчатый контроль?