Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Сахалин

— Как добрались? — спросил он Свиридова.

— Ничего. Потихоньку. Поезда наши, сами знаете, не торопятся. Потому за дорогу — пьяные успевают три раза протрезвиться. Усталые— пять раз выспаться, сытые— проголодаться, молодые — повлюбляться.

— А вы? Что вы успеваете? — усмехнулся Аркадий.

— Я? Это уж в зависимости от настроения.

— А на этот раз?

— Спал всю дорогу, как сурок! Как лег днем у себя, так утром едва добудилась меня проводница уже в Южно-Сахалинске, — смеялся Свиридов. И добавил: — Ни телефонов тебе, ни гудков, ни криков. Одно удовольствие выспаться в дороге.

— Вот видите, значит, мой вызов никаких ваших планов не нарушил?

— Зачем? Я люблю в область ездить. Никогда не отказываюсь. Ни одного мероприятия не пропускаю. Служу и делом, и телом.

— Что? — не понял Яровой.

— Всем своим существом работаю. Надо ехать, значит — еду. Не то, что иные. Прикрываются занятостью, а сами из дома нос не высунут.

— Это кто ж?

— Я не конкретизирую. Абстрактно.

— Так вот! И часто вы бываете в области? — спросил Яровой.

— Ежемесячно. Участок наш — в почете. Сами знаете. Ну и мы, следовательно, уважением не обижены.

— В последний раз, до моего вызова, когда были в Южном [8] Т. е. в Южно- Сахалинске ? — поинтересовался следователь.

— В марте. На совещание вызывали.

— Какого числа?

— Десятого.

— Домой вы когда вернулись?

— На следующий день. А что?

— Чего же не остались еще? Или работы было много? Ведь сплава не было. Зачем спешка?

— Как не было? — сползла улыбка с лица Свиридова.

— Не мне же вам говорить, что ледолом начал работать лишь двадцать пятого марта. Вы это и сами не хуже меня знаете, — сказал Яровой.

Свиридов собрался в пружину. Замолк на время. Потом сказал, усмехнувшись:

— У нас помимо ледоломов полно работ.

— Каких? Уточните.

— Мы хоть и называемся участком сплава, но когда природа напоминает нам, что мы жители Севера, то уж тут мы обязаны изыскивать, да, именно изыскивать занятие людям. И они у нас не сидят без дела. Все работают. И не менее, чем на сплаве. А даже больше. Работу выполняют — первостепенной важности!

— Да, но к чему эту работу, да еще первостепенной важности, сплавом проводить по документам? — спросил Яровой.

— Мое дело — руководить работой участка. А документы — дело подчиненных.

— Да, но под ними стояла и ваша подпись!

— Возможно и стояла, нет времени каждую бумажку читать, их кипами ко мне приносят. Тогда мне некогда было бы делом заниматься — основным, а только читать!

— Значит, не читали? — уточнил Яровой.

— Нет. Некогда было.

— Так. А график продвижения леса по месяцам кто составил?

— Прорабы!

— Но и там ваша подпись.

— Я уже сказал, возможно— передоверил, не проверив. Приеду — разберусь.

— Да, но не прорабы, а вы сказали мне, что в марте у вас был сплав. Что лед взрывали. Ни о ледоломе, ни о запрете взрывов — ни слова не сказали. И даже о том, что два месяца вы не могли спустить в Ноглики ни одного плота. Может, — мне поднять записи нашей беседы? Или вы сами вспомните? — предложил Яровой.

— А какая вам разница? Сплав или нет? Ведь та работа, какой занимались плотогоны, по значимости не менее важна. И выполнение ее оценивалось в сумму, равную сплавным работам. Поскольку производительность была высокой, а результат, я имею в виду суммарный, был равен сплавному.

— Да, но зачем лично вам понадобилось подменять в документах, я имею в виду внутренних, наименование работ? — Ведь первые же проверяющие из министерства рыбной промышленности могли наложить штраф или иное взыскание за нарушение приказа. Они ведь верят не словам, а документам? Искажение отчетности вопреки собственным интересам?

— Да, но здесь я могу отделаться выговором и доказать, что сплавных работ не проводилось. Но, кроме этой комиссии, которая доверяет данным лесников и рыборазводных заводов, стоящих на Тыми, есть другие комиссии, куда как более опасные для нас, нежели названная вами. Существует комиссия по охране труда на участках сплава. Там — одни юристы. Не менее дюжины. Так, вот, если они узнают, что мои плотогоны, а это в основном поселенцы, занимались заготовкой дров, в тайге, то есть выполняли работу, не смежную их профессии, без определенной подготовки и навыков, без инструктирования и элементарных знаний техники безопасности при работах, проводимых в тайге, вот тогда — да! Это уже опасно. Конечно, все обошлось. Но и прошлые ошибки эта комиссия прощать не умеет. К тому же докопались бы и до нехватки катеров. Буксирного и аварийного. И тут уж не выговором, не штрафом, кое-чем серьезным могло пахнуть. Вот так, дорогой вы мой. Меж двух огней и выкручиваемся. Как можем. Потому и приходится от каждой комиссии по-своему отделываться.