Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Сахалин

— Перенапряжением! Работает много. А еще, возможно, расстроился. Это в большой степени могло повлиять.

— Мне можно будет ознакомиться с его историей болезни? Посмотреть, когда он посещал процедуры? — показал удостоверение Яровой.

— Пожалуйста. Только я ее наизусть помню. Он у нас во всем районе один такой больной.

— Тогда скажите, вот то, что он сейчас говорит, — это плод болезни или проявление страха, постоянно преследующего его? — спросил Яровой и уточнил: — Имеет ли сказанное прямое отношение к реальным событиям или это бред?

— Далеко не бред. Я не могу гарантировать, к какому времени относится то, о чем он говорит. Но предмет или человек, или события, являются раздражителями. А возможно, и первопричиной «тянувшейся болезни.

— Значит, эти слова можно воспринимать всерьез? 4 — Я не утверждаю.

— Но ведь его болезнь прогрессирует не без очевидных причин?

— Вероятно, — согласилась врач.

— Скажите, по состоянию здоровья он всегда отдает отчет в своих словах и поступках?

— Да. Пока нет приступа. А во время приступа он не волен над собой.

— А почему же его не отправляли в больницу закрытого типа до полного излечения?

— Это было бы преступлением.

— Но почему?

— Больница подобного рода подействовала бы на него не исцеляюще, а скорее наоборот. Она напомнила бы ему прошлое и все, что с ними было связано и сломала б его окончательно. Ведь)тот человек совершенно не опасен для окружающих. Он не агрессивен. И, прежде всего, умеет иногда, овладев собою, гасить приступы в себе. Редкий случай, но очевидный. Правда, здоровье его подорвано, но я думаю, что с его болезнью мы и сами в состоянии справиться.

— Скажите, вы пробовали говорить с ним откровенно о том, что может быть причиной его болезни? Вернее, продолжения? Кто или что ее усугубляет?

— Нет. Таких вопросов я ему не задавала. Он для меня — только пациент и я не хотела бы, чтобы его болезнь усугублялась от моих вопросов, — по-женски съязвила врач.

— Он сам не рассказывал вам ничего о себе? — остался невозмутимым следователь.

— Знаете, он — молчаливый. Не интересуется никем, и о себе не гово р ит ничего.

— А вы не пытались узнать, что произошло с ним накануне? Что его расстроило?

—Наше дело — лечить.

— Да, но вы должны знать причину. Установить корень зла, для большей эффективности лечения.

— Я знаю, что виною всему — нервы. Его расшатавшиеся вконец нервы.

— Ну что ж, удовлетворимся на время этим. Но я хочу задать вам еще несколько вопросов.

— Пожалуйста, — ответила врач.

Следователь посмотрел вслед «скорой помощи», какая, скрипуче сигналя, увозила Вовку в больницу.

— Долго он у вас пробудет? — кивнул Яровой на машину.

— Часа четыре…

— А потом?

— Не рекомендую вам его посещать.

— Почему?

— Плохо кончится.

— Для кого?

— Для него. Вы чем-то расстраиваете его.

— Но если все дело только в нервах, значит, приступа не могло быть. Я ничего плохого не сделал вашему пациенту.

— Ничего определенного сказать нельзя. Иногда напоминание о давнем — убить может.

— И как долго мне нельзя его навещать? — спросил Яровой.

— Как можно дольше.

— А если в посещении есть необходимость?

— Надо повременить. Он сейчас не в том состоянии, чтобы я согласилась с такой необходимостью.

— Скажите, у вас проводятся профилактические осмотры лесорубов района?

— Конечно, — повеселела врач, которую, чувствовалось, начал тяготить разговор о Журавлеве.

— И как часто?

— Ежемесячно.

— Всего района? — уточнил Яровой.

— Разумеется.

— И поселенцев?

— Для нас люди делятся лишь на две категории — больных и здоровых.

— Похвально. Ну и как, вы к ним ездите, или они в район прибывают?

— Мы к ним ездим.

— Вы лично бывали на делянах?

— Да. Само собою. В составе медотряда.

— В марте ездили?

— Были.

— В каких числах?

— С пятнадцатого по двадцать восьмое.

— Всех проверяли?

— Ну, конечно.

— Скажите, а плотогонов — какого числа?

— Двадцать седьмого. В предпоследний день.

— Беника?

— А! Этого! Но ведь он работал! И прораб пристани сказал, что откомандировал его в верховья! Там было что-то срочное. Потому не проверили.

— А Журавлев? Его смотрели в марте?

— Портовое начальство сказало, что он здоров и просило не отвлекать его от работы. Да и, честно говоря, когда Журавлев чувствует ухудшение в здоровье, он сам приходит к нам.

— А в бригаде Сени?

— Все хотели мы увидеть эту знаменитость. Но никак не пришлось.