Эльмира Нетесова - Вернись в завтра

Дома отец рассмеялся, услышав о проколе:

— А чего тебя туда черти понесли? Впрягайся со мной, будем вместе вкалывать. Получать станешь больше и не будешь кланяться всякому дерьму. Почуешь, что устал, отдохнешь. Наберешься сил — впряжешься. И никто тебе не указ и не хозяин. Может, Васю к себе в бригаду возьмем. У него руки золотые…

В последнем Федька убедился на своем доме. Сделал Петрович из старой избы настоящий дворец. Выровнял, омолодил и до неузнаваемости изменил дом.

Федька невольно повернулся на звук шагов, это старики пришли глянуть камин и стали заворожено:

— Хорош! Ну что тут скажешь? Чудо! — похвалил сына Андрей, Петрович довольно улыбался.

— Слышь, Федя! Я порешил не ждать весны. А и на что? Начну теперь паркет бить. Материала хватит, уже готов, чего клопа до весны давить? За две недели уложусь.

— Как хотите! — увидел Тоньку с Колькой, вошедших во двор.

Федька спешно засобирался. А старики, переглянувшись, сели за стол.

Когда сосед ушел, Василий Петрович спросил Тоньку:

— Скажи-ка мне, девонька, с чего это вы с Федей, что два кота друг на друга фыркаете, а когда натыкаетесь ненароком, аж искры в стороны летят. Что мир не берет? От чего по-людски ладить не можете?

— Нормально разговариваем, — отвернулась баба.

— То-то он, завидев тебя, выскочил из дома, как пулька из рогатки. Чуть в тапках не побежал, шапку уже на крыльце натянул на башку.

— Ну, он не хочет, чтоб Колька доставал его! Кому нужен чужой пацан? Мне Федька тоже по барабану и я не хочу, чтоб Колька к нему привыкал. Уже теперь бабы с улицы тарахтят, что я Федьку приваживаю, хочу схомутать его. А зачем он мне сдался, старый черт?

— Ишь, красавица выискалась! Ты поглянь на себя! Чем от стельной коровы отличаешься, лишь тем, что покуда рога не выросли! Остатнее, сущая Зорька! У той поди розума побольше твово! Ишь, у Федьки рыло кривое, старый да седой! На себя глянь! Задница по пяткам хлюпает. А сиськи на коленях висят. Шеи вовсе нет. Голова враз из плечей торчит. Недаром, едва во дворе появишься, воронье заикаться начинает, собаки с ужасов воют.

— Ну, за что ты меня так срамишь? — чуть ли не заревела баба.

— А не моги порочить мужика! Не обзывай человека уродиной. Он не худче всех.

— Дедунь, да называй его хоть первым красавцем, не лежит моя душа к нему.

— Я и не прошу любить, но как к соседу и человеку с уваженьем относиться должная. Дошло иль нет? — сдвинул густые брови в одну щетку.

— Я за себя отвечаю, за Федьку не поручусь. Ему плохого слова не сказала, хотя если честно, вся наша улица его сторонится. Пусть он и сосед, а все ж тюремщик и человека убил. Неважно, что милиционер, может и виноватый был, но могли же разобраться по- другому. А ну как все станут палить друг в друга.

Да и ты, сколько годов не мог их простить, видать не с добра!

— Я, совсем другое им не забывал. Ружье, какое Федька у меня в доме взял, особым было. С им мой отец, твой прадед, с войны вернулся. Именное оно, от самого Маршала Жукова лучшему стрелку разведроты было подарено, и отец гордился им, берег и мне говорил, чтоб не употребил во зло. Я с гвоздя не снимал ого без нужды, никому не грозил и не прятал. А Федька память ту опорочил. Будто в лицо нахаркал. Сколько в милицию меня таскали за это ружье, отнять хотели. Я не отдал, уперся. Вот и велели хранить скрытно, подальше от глаз и греха, чтоб никого боле не вводил в соблазн. А насчет зоны не попрекай человека. От тюрьмы и сумы никто не зарекайся. А и зоной тут на улице почти все меченые. Никто от ей не уберегся. У кажного в тюрьму своя дорога была, своя беда, — вздохнул человек.

— Дедуля, а меня нынче в повара берут. Стану деткам еду готовить. Наша заведующая так решила. Весь месяц следила за мной и сказала:

— Хватит тебе Тоня с горшками возиться, тут ничего мудрого нет. Любая управится, ступай работать на кухню, там людей не хватает.

— А какую получку даст? — прищурился дед.

— Она как у няньки. Зато это кухня. Уже с говном не стану возиться, мыть горшки, полы.

— Тьфу, глупая! Зато у няньки голова ни об чем не болит, — фыркнул дед.

— А мне едино кем работать, вот придет время Кольке идти в школу, я с детсада уволюсь. Пойду на базаре работать торговкой. Туда наши двое устроились и довольны. Хвалятся, что получают хорошо и сами сыты.

— Не спеши башку в ярмо сунуть. На базаре тоже не сахар, приглядись, покуда имеешь время, — охладил дед и добавил:

— Не дале как вчера твоя бабка к нам закатилась. Про тебя справлялась, не сбираешься ли в деревню воротиться?