Александр Шувалов - Переводчик

Поэтому местные бронетанковые войска (десять единиц: три танка и семь БТР), артиллерию (двадцать четыре единицы), ПВО (восемь единиц), авиацию (семь единиц, из них два самолета и вертолет – лично президента) обслуживали советские специалисты. Отдельной песней были героические попытки создать что-то вроде спецназа. Местный, как говаривал приятель Сергея по Вьетнаму гэрэушный опер Саня Котов, «менталитет электората» явно шел с этим вразрез. Отобранные из всех вооруженных сил республики лучшие (вернее сказать, наименее худшие) воины были откровенно слабы физически, не выдерживали даже самых легких нагрузок, а вдобавок ко всему демонстрировали феноменальную тупость и трусливость. Все это удивительно гармонически сочеталось с изуверской жестокостью по отношению к пленным или гражданскому населению при проведении зачисток. А пленные были, и зачистки случались. Дело в том, что здесь, как в каждой уважающей себя африканской стране, были свои мятежники, они же сепаратисты. И возглавлял их генерал Альберт Бванго, он же двоюродный брат всенародно избранного президента. Сей героический военачальник до воцарения на президентском троне его родственника служил прежнему, как позже выяснилось, насквозь Прогнившему режиму в высокой должности сержанта президентской охраны. Когда в стране победила демократия с легким креном к социализму, прежнего отца нации и гаранта конституции быстренько и без затей расстреляли у ближайшей стенки, а на его место с подавляющим огневым преимуществом был избран доктор (сельский ветеринар) Мозунга, накопивший нехилый политический потенциал в процессе врачевания крестьянских козочек и коровушек.

В благодарность за помощь в свержении предшественника он скромно и по заслугам одарил родственника постом главнокомандующего всеми до единой вооруженными силами и чином генерала.

Более двух лет родственники трудились в похвальном единении, распиливая щедрую советскую помощь, но потом, советские же геологи обнаружили на севере страны богатые залежи золота, а на юге алмазы. Кузены немедленно вошли в антагонистические противоречия по вопросу о дальнейшей судьбе отечества и форменным образом разосрались. Генерал с верными ему войсками отхватил около трети территории на юге страны, где успешно контролировал алмазные прииски. Президент остался рулить двумя третями страны, где по странной случайности оказались золотоносные месторождения.

Кстати, мятежный генерал провозгласил себя приверженцем истинной свободы и демократии, а потому получал кое-какую денежку от США и военных инструкторов из ЮАР.

Война между бывшими родственниками была непримиримой, в основном на словах, на деле же она проходила довольно-таки вяло. Не считать же войной грандиозные битвы с участием аж до тридцати человек с обеих сторон и с потерями в виде пяти бойцов, пострадавших в основном от укусов змей или москитов.

Правда, в последнее время президент начал переходить от слов к делу: он запросил у руководства СССР еще вооружения и, что самое главное, специалистов. До этого он высокомерно заявлял, что его воины – лучшие и готовы навалять звездюлей всему миру, если понадобится. Хорошо еще, что весь мир об этом не знал. Вот страху было бы.

Вполне возможно, что доктор Мозунга зашустрил с подачи того же Таракана. Тот шлялся в президентский дворец ежедневно и запросто, как сельский пьяница в чайную. К слову сказать, главного военного советника туда приглашали даже не каждый месяц.

В конце июня 1991-го группу Бацунина в спешном порядке направили сюда в командировку, причем Доктора предупредили как об особой важности задания (как будто бывали другие), так и о чрезвычайных полномочиях Литвиненко. До места назначения добирались военным транспортником, имея при себе штатное вооружение, скупой сухой паек, инструктаж высокого руководства и какие-то опечатанные металлические кофры для передачи заму главного советника по разведке лично. Боксер, он же капитан Володя Лопатин, как только их увидел, буркнул Сергею на ухо, что два года назад «такие же чемоданы таскал в Ливан, и в них были деньги».

В столичном так называемом аэропорту их встретил лично Литвиненко. Даже не поздоровавшись, бросился к кофрам, осмотрел все печати (некоторые, кажется, даже обнюхал), после чего изволил с Бацуниным холодно поздороваться (где-то они в прошлом явно пересекались) и, забрав их (в смысле кофры), убыл на двух машинах с охраной. Пообещал, правда, в ближайшее время прислать транспорт за группой, который действительно через какие-то полтора-два часа подошел, не заставив себя долго ждать на здешней жаре.