Сергей Москвин - Активная мишень

С двумя охранниками-арабами она пробралась на территорию Ингушетии. Вместе с видеокамерой, кассетами и сменными аккумуляторами, специально купленными Фатимой для реализации задуманного плана, в ее рюкзаке на этот раз находилось десять килограммов взрывчатки, о чем охранники не подозревали. На окраине Назрани Фатима сняла ветхий деревянный дом и, приказав охранникам дожидаться ее, отправилась на городской рынок. Среди беженцев, наводнивших рынок, Фатима отыскала молодую, внешне похожую на нее чеченку и, рассказав ей жалостливую историю о трагически погибшей сестре, пригласила в свой дом. Беженка охотно согласилась. Фатима привела ее в только что снятый дом, провела в якобы свою комнату и, когда та, по предложению гостеприимной хозяйки, уселась за стол, ударила сзади по шее обухом заранее приготовленного топора. Фатима не стала стаскивать тело со стула, лишь положила на колени беженки рюкзак со взрывчаткой, куда перед этим вставила дистанционный детонатор. Оставалось выполнить последний пункт плана. Сказав ожидающим в соседней комнате охранникам, чтобы они не тревожили гостью до ее возвращения, Фатима покинула дом. Отойдя на безопасное расстояние и спрятавшись за забором одного из соседних домов, она по мобильному телефону позвонила в милицию и измененным голосом сообщила, что в снятом доме на окраине города обосновались чеченские боевики: двое мужчин и одна женщина. Теперь оставалось только ждать. Милицейский «уазик» подъехал к указанному дому через двадцать минут. Из машины выбрались трое милиционеров в бронежилетах и с короткими автоматами на плечах, четвертый остался в машине, и направились к дому. На стук милиционеров боевики-арабы дверь не открыли. Когда один из милиционеров попытался силой открыть дверь, из дома по нему ударила автоматная очередь. Милиционеры в страхе попадали на землю, даже тот, что сидел в машине, бросился под колеса, и открыли беспорядочный огонь по дому сразу из четырех автоматов. Потом тот, что лежал у машины, подполз к кабине и вытянул оттуда микрофон рации на длинном шнуре, очевидно, стал вызывать подкрепление. Фатима не стала ждать продолжения и, опустив руку в карман своей стеганой кофты, нажала кнопку радиовзрывателя. Она отчетливо увидела, как из окон дома, где засели отстреливавшиеся арабы, полыхнуло пламя, затем все окутало облаком дыма, и во все стороны полетели щепки, осколки шифера и расколотого кирпича. Фатима предпочла поскорее покинуть опасный квартал, куда вот-вот должны были съехаться дополнительные милицейские патрули и бригады пожарных. Она наблюдала достаточно много диверсий, устраиваемых исламскими и чеченскими боевиками, и отлично знала, что после взрыва десяти килограммов смеси тротила и гексогена на месте одноэтажного деревянного дома останутся только бесформенные обломки щепок и такие же бесформенные ошметки тех, кто там находился. Идентифицировать тела погибших, да даже и не тела, а куски разорванной человеческой плоти, невозможно. А вот установить их личности, во всяком случае личность женщины, удастся наверняка, по обнаруженным на месте взрыва личным вещам Фатимы Хундамовой. Кто, как не она, могла иметь при себе документы на ее имя, ее драгоценности и съемочную аппаратуру. Позже, когда она уже перебралась к Ахмеду, Фатима узнала, что российские спецслужбы прекратили ее розыск, посчитав погибшей. Все случилось именно так, как она рассчитала.

Ахмед по достоинству оценил изобретательность своей новой жены, предложив Фатиме прочитать курс лекций о тактике российских спецслужб в своем учебном центре, готовящем боевиков-шахидов. Предложение фактически означало, что он назначает ее своим ближайшим помощником. И Фатима со всей энергией взялась за новое для себя дело. Она рассказывала исламским боевикам о российских спецслужбах и противодействии им, сначала через переводчика, а когда достаточно освоила арабский язык, то и самостоятельно. Кроме этого, Фатима регулярно практиковалась в стрельбе из различных видов оружия, наравне с обучающимися в лагере арабами изучала минно-взрывное дело. Ахмед внимательно следил за ее успехами и как-то признался, что она превосходит многих его инструкторов. Фатима была польщена. Что Чечня, она еще заставит весь мир заговорить о ней! Вот только как это сделать, если Фатиму Хун-дамову разорвало на куски в доме на окраине ингушской Назрани? И тогда Ахмед, словно прочитав ее мысли, предложил ей сделать пластическую операцию и взять другое имя. Фатима с благодарностью согласилась, и когда после проведенной в датской клинике пластической операции взглянула на себя в зеркало, то увидела там похожую на Фатиму Хундамову, но в то же время уже другую женщину. Датские хирурги постарались на славу, добавив в ее внешность восточные черты. Теперь она с равным успехом могла выдать себя за турчанку, гречанку, чеченку, азербайджанку, египтянку или даже итальянку. Отныне национальность определялась документами, которые она будет иметь при себе. Но, пожалуй, самым главным было то, что отныне она могла в любой момент вернуться в Чечню и Россию, где ее давно считают погибшей. И когда обстоятельства потребовали ее возвращения, она, запасясь документами на имя Мадины, сделала это без колебаний.