Петр Катериничев - Охота на медведя

— Он не финансист. Он игрок.

— Не важно. А важно, что такова любая смерть. — Мужчина развел губы в оскале, означающем улыбку:

— Оттого и люблю античные трагедии. Тогда люди помнили о смерти и знали толк в жизни.

— И смысл?

— А вот смысл этой жизни каждый выдумывает себе сам.

Поздний вечер. Олег устало застыл перед включенным монитором, закрыл глаза, и строки из «Бусидо сосинсю» пришли на память сами собой: «Тот, кто забывает о смерти, становится невнимательным, неосмотрительным и беспечным, ибо корень всех бед кроется в невнимании, изъяны и несовершенства завладевают воином, и тогда он беззащитен».

Гринев встряхнул головой и снова посмотрел на график-кривую на экране компьютера. Все нормально. А что тогда плохо? Что?

Телевизор был включен. Диктор считывал с суфлера текст хорошо поставленным баритоном:

«Беспрецедентное за последнее время падение курса акций российских предприятий на фондовом рынке не только вызвало озабоченность в деловых кругах, но и всколыхнуло общество. Мы взяли интервью у ряда известных политиков и парламентариев. Вот как прокомментировал происходящее член фракции „Новые регионы“ Василий Надыбин».

На экране — мясистое бритое лицо, кустистые брови: «говорящая голова», выдающая заданно-запрограммированные блоки раз и навсегда затверженных фраз.

«Американский империализьм все теснее затягивает удавку на шее трудового народа, а его прихвостни, демократы и банкиры, продолжают геноцид русских людей, чтобы завладеть нашим богатсвом. Мировые сионистские круги...»

Борис Михайлович Чернов даже не вошел, он буквально ворвался в кабинет. Он был взбешен. Взглянул на развалившегося в кресле Гринева, процедил сквозь зубы:

— Может, ты объяснишь мне, что происходит? Или — мне тебе объяснить?

— Игра. «Гусарская рулетка, опасная игра...» — напел Олег, добавил спокойно:

— Все идет по плану, Борис.

— По плану? По чьему плану?!

Гринев взвился с кресла, развернул монитор к Чернову:

— Да смотри же, Борис! Узнаешь фигуру? Это же «голова-плечи», перевернутая! Все будет вот так. — Олег жалом перьевой ручки показал завершение фигуры: ручка взлетела вверх, за край монитора.

— «Голова-плечи», говоришь? — Чернов едва сдерживал бешенство. Рука его прочерчивает неровную кривую вниз:

— Вот что будет дальше, Медведь! Ты понял?

Это — «собака Баскервилей»

, и она нас сожрет! — Закончил он жестко и твердо:

— Ты упал. Нужно вынимать деньги.

— Мы уже вломились на пять лимонов зелени. Есть смысл идти дальше.

— Я не самоубийца! А если тебе нравится играть в русскую рулетку, то это можно сделать проще и эффективнее! — Чернов приставил указательный палец к виску и щелкнул пальцами. Сел, прикрыл набрякшие веки, помассировал их подушечками пальцев, заговорил снова — холодно и спокойно:

— Ты не чувствуешь реальных финансовых потоков. Как ты говорил? «Мы слегка продавим рынок». Ты его не продавил. Ты его обрушил.

Олег сел за стол, произнес медленно и монотонно, глядя в глаза Чернову:

— Да. Обрушил. И сделал я это намеренно.

— Что?! — В лице Чернова смешались гнев, непонимание, недоумение, обида...

— Что ты сказал?

— Я убил рынок. Он будет падать еще дней пять. Ниже дна. Потом — станет подниматься. И тут мы ему должны помочь.

Чернов закрыл лицо руками:

— Ты хоть понимаешь, что ты нас слил? Себя, меня, контору? То, что ты кинул всех, — это бизнес; то, что ты кинул меня, — это что?

— Я тебя не кинул, Борис. Если я и ошибся в расчетах, то лишь в меньшую сторону. Когда мы подберем рынок, мы заработаем тысячу процентов.

Чернов смотрел теперь на Олега чуть склонив голову, с каким-то новым интересом. Продекламировал медленно, с расстановкой:

— Маленький мальчик нашел пулемет. Больше в деревне никто не живет. — Лицо его сделалось жестким, непроницаемым.

— Договорим завтра, партнер. Сегодня я слишком устал. Да и утро вечера мудренее.

Чернов остался в своем кабинет один. Некоторое время он невидяще смотрел на монитор, уголки рта опустились, как у обиженного ребенка. Чернов взял трубку телефона, набрал номер:

— Хакер у себя? Он мне нужен. Сейчас...

Автомобиль с Гриневым отъехал от конторы. Чернов увидел это из припаркованного недалеко от входа автомобиля с тонированными стеклами. За рулем был он сам. Рядом с ним сидел длинноволосый молодой человек в кожаной куртке. В ухе у него — подобие слухового аппарата.

— Он поехал к какой-то Марине. Думаю, задержится.