Петр Катериничев - Тропа барса

— Ты не выспался, Котин. Или устал. Черная «Волга» ушла от них на скорости хорошего гоночного автомобиля. Стоит любому, кто усомнится, открыть капот…

— Разве спецназ когда-нибудь сомневается?

— В спецназе разные люди работают. Каждая контора желает иметь у соседей-смежников «глаза» и «уши». Которые поставляют информацию «мозгам», а «мозги» на то и поставлены, чтобы думать. От машины избавишься, и жду тебя немедленно. Понял?

— А чего тут понимать…

— Ты понял, Котин?

— Выполнять.

— Высади меня на перекрестке.

«Волга» притормозила, вильнула к обочине и, едва человек со шрамом хлопнул дверцей, умчалась во мглистую, уже готовую смениться пасмурным темным утром ночь.

Крас прикрыл за собой тяжелую бронированную дверь, замер, прислушиваясь. В квартире никого. Если бы кто-то был, он бы почувствовал. Именно так: не услышал — почувствовал.

Он прошел на кухню, вылил себе в стакан остатки коньяку, выпил в два глотка. Вкуса не ощутил. Как и облегчения. Тяжелая, тупая усталость, безразличие… И еще — тяжесть, она была хуже боли, хуже жажды, хуже всего… Едва он прикрывал глаза, как видел перед собой связанную голую девчонку, беспомощную перед его силой и властью…

Да! Этот напряг нужно снять немедля! Взять машину, поехать куда-то в центр…

Снять первую попавшуюся малолетку, отстегнуть ее бритоголовым сутенерам денег впятеро, привезти девку сюда… И тогда…

Он чувствовал биение собственного сердца так, словно оно стучало не в груди, а на препарационном столе неведомого вивисектора. Голова плыла куда-то…

Подсознание словно проснулось: он увидел едва занавешенный четырехугольник окна, за ним — пьяная неопрятная тетка, рядом с ней — девочка в платьице, закутанная в залатанную кофту… И кто-то еще… Ну да, он видел эту картинку из собственного окна… Вчера или позавчера…

Крас, не включая света, подошел к окну: да, вот оно, оконце на четвертом этаже в пятиэтажке напротив, занавешенное тряпкой, мало похожей на штору… Свет не потушен. Нечесаная тетка сидит, уперев локти в стол… Алкоголичка. И у нее есть дочь. Лет двенадцати, не больше. Хрупкая, запуганная… Нежный цветочек, выросший на помойке… Все остальное стало для Краса неважным. Вернее, перестало существовать вообще.

Почти машинально он оделся и вышел в гулкий подъезд. Спустился по ступенькам.

Дыхание его было частым, ему казалось, что шрам пульсирует ярко-алым, рассудком он понимал, что этого не может быть, но рассудок все чаще затмевался одним-единственным видением: связанная, раздетая донага девочка… Он потрогал лицо; ему казалось, что шрам снова стал уродующим, багровым, что он налит кровью…

На улице Крас не ощутил никакого облегчения. Было сосем раннее утро, немного потеплело, воздух стал густым и влажным, и он задыхался в этой влаге…Во дворе стояла почти абсолютная темень, только два-три окна зажглись в окружающих домах… Ни о чем не думая, ничего не просчитывая, он направился к подъезду, прикинул квартиру… Поднялся на четвертый этаж. Сердце колотилось.

Дверь была обшарпанной и жалкой. По-видимому, ее не раз и не два открывали пинком: хлипкая щеколда замка держалась неизвестно как. Звонок был оборван. Крас замер на мгновение, поднял руку и отчетливо постучал.

— Кого несет? — настороженно спросил хриплый женский голос.

— Василий, — ответил он наугад так же хрипло, чувствуя, как перехватывает горло.

— Какой Василий? От Вовки, что ли? Крас пробурчал нечто невнятное.

— Чего надо? — спросили за дверью.

— Да баба выставила, — сымпровизировал он. — У меня два «пузыря», распить бы…

Дверь приотворилась, показалось испитое лицо «синеглазки»; ей можно было дать тридцать пять, а можно — и все пятьдесят.

Оглядев мутным взглядом незнакомого мужчину, тетка потребовала:

— Покажь…

Вместо ответа, он с силой толкнул дверь, впихнул женщину внутрь.

— Сходи сама, только живо! — протянул ей деньги. Та алчно впилась взглядом в две крупные купюры. Кто этот мужик и откуда — даже не поинтересовалась.

— Ты это… располагайся, — произнесла она скороговоркой. — Я мигом! Ага?

— А этого… твоего… нет? — наугад спросил Крас.

— Лешки? Не. Только Катька. Спит. Я одним духом…

Тетку колотило. В том, что она напьется прямо у ларька, Крас не сомневался.

Суетясь в предвкушении скорой опохмелки, она накинула пальтецо; карман оттопыривался: стакан. Вышла, старенькие туфли дробно застучали по ступенькам гвоздиками набоек.