Петр Катериничев - Тропа барса

Распустила волосы. Тряхнула головой. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Пора.

А в голове… В голове крутилась и крутилась мелодия… Постоянно, мучительно, неотвязно…

…"Олег, а какое дело — мое?"

…"Любить".

…"И — все?"

…"Это не так мало".

Это не так мало.

«На войне как на войне. Или ты, или тебя».

Стрелять.

Аля обернулась, посмотрела на Гончарова. Словно что-то могло измениться. «Ведь грустным солдатам нет смысла в живых оставаться…»

Ни слезинки не появилось на глазах. Словно в ее сердце действительно попала льдинка от разбившегося зеркала Снежной королевы.

Стрелять так стрелять.

Стрелять.

Открыла дверцу машины и спрыгнула на снег. Она не думала сейчас ни о чем. Ей нужно было подойти поближе. И выпустить все двадцать тяжелых пуль. Без промаха.

Бандитов было семеро. Они быстро приближались к остановившемуся джипу. Среди них выделялся пожилой сухощавый человек в длинном кашемировом пальто. Аля определила для себя: Главарь.

Она спокойно пошла им навстречу, ощущая направленные на себя стволы автоматов и пистолетов. Сто метров. Семьдесят. Пятьдесят. Тридцать. Двадцать.

— Стой! — скомандовали ей. Девушка остановилась.

— Брось автомат, сука!

Аля подняла голову. Сначала она боялась — боялась увидеть глаза тех, кого ей предстоит…

Но глаз она не увидела. Только хари — искаженные злостью, затаенным страхом, но больше — злостью. Ей даже на миг стало не по себе: смогут ли пули свалить этих нелюдей…

Бандиты приближались, медленно охватывая ее полукольцом.

— Ты что, оглохла? Автомат — на землю!

Аля одним движением бросила автомат далеко в сторону. Куртка соскользнула с плеч. По инерции, пусть на мгновение, взгляды всех были прикованы к летящему оружию. Этого мгновения ей хватило.

Двадцать пуль вылетели очередью. Четверо боевиков рухнули замертво. Трое — раненные, поверженные тяжелыми пулями на снег, пытались поднять оружие. Второй пистолет, короткий и тупорылый, как бульдог, уже был в руке девушки. Два выстрела слились в один. Больше патронов не было.

В живых остался только Главарь. Седой, желтолицый старик лежал на снегу; грудь была пробита в двух местах. Молча он смотрел на девушку, на оружие в ее руке.

Отверстия на груди пузырились при каждом вздохе; старик закашлялся, на губах тоже появилась кровь.

Старик не отрывал от нее взгляда. Потом разлепил синеющие губы:

— Я — Автархан.

Она не произнесла ни слова.

— Кто ты? — спросил он хрипло. Аля молчала.

— Кто ты? — повторил он вопрос, хотя каждое слово давалось ему с невероятным трудом.

— Никто, — ответила девушка.

— Добей… — прошептал он, теряя силы. Аля отрицательно покачала головой. Старик скривил губы, потянулся за зарывшимся в снег маленьким «вальтером». Аля смотрела, как он с усилием поднял оружие, ствол ходил ходуном, а старик силился спустить курок. Рот осклабился в гримасе невероятного напряжения, обнажив желтые клыки в бурой пене крови. Глаза стали белыми, старик словно поперхнулся, рука с пистолетом упала, и сам он рухнул головой в снег и замер.

— Стрелять… так… стрелять… — едва слышно произнесла Аля.

Разжала руку. Пистолет выскользнул из ладони и зарылся в глубокий снег на обочине. Ноги перестали держать, и она опустилась на ледяной наст шоссе.

Але стало холодно. Совсем холодно. Девушка смотрела прямо перед собой и не видела ничего, кроме наползающей ватной стены, потом все словно закружилось в водовороте, и она провалилась в стылую, с ледяными краями, воронку. В бездну.

Неприметный «жигуленок» появился через минуту. Дверь автомобиля распахнулась.

— Ты оценил, Крас? — Маэстро прикурил сигарету. — Если бы я не видел это собственными глазами… М-да… Мы лишние на этом празднике смерти.

Маэстро прошел по дороге, рассматривая трупы. Остановился рядом с Автарханом:

— А этот еще живет… Странно.

Вынул бесшумный пистолет и спустил курок.

— Вот теперь — чисто. Что с девочкой?

— Она не ранена. Но почему-то без сознания.

— Нечего сказать, кисейная барышня. Порешила полдюжины отборных боевиков и хлопнулась в обморок. Хорошая растет молодежь, а. Красавчик? Ну, что ты застыл?