Петр Катериничев - Тропа барса

— Местный пастух. Он вхож в дом: снабжает семью Егоровых ежедневно парным молоком. Он пришел в дом днем, когда Егоров с женой и дочерью были на речке.

— Что он там всобачил?

— Самонастраивающиеся сверхчувствительные микрофоны РС-190.

— Пастух… Может, он их просто сложил под стол? Пастухи — народ бесхитростный.

— Он был проинструктирован. Ему было предъявлено нашим сотрудником служебное удостоверение и разъяснена исключительная государственная важность операции: разоблачение вражеского шпиона. Пастух забросил микрофоны на чердак, в мусор.

Дом дощатый, этого при чувствительности РС-190 вполне достаточно для квалифицированного прослушивания и записи.

— Где он сейчас?

— Егоров?

— Нет. Этот мастер выпаса телок.

— Он скончался. Принял слишком большую дозу алкоголя и умер.

— Грамотно.

— О смерти его еще никому не известно.

— Как только хозяйки выгонят своих коровок…

— Буренок поведет подросток-подпасок. У пастуха и раньше случались запои, так что все достоверно. Его смерть обнаружится через день-два, может, раньше, но вряд ли кого удивит: очень естественно.

— Вы уверены, что Егоров ничего не?..

— Да.

— Он прекрасно подготовлен, и у него исключительное чутье.

— Нам это известно.

— Ну да, ну да… Что же тогда вы не могли найти его почти неделю?

— Он выбрал «случайный вариант». Это всегда невозможно просчитать. Пришлось провести весьма кропотливую работу: по всем вокзалам Москвы были…

— Можете не продолжать. Я представляю себе… — насмешливо прервал его Мазин. — Меня больше интересует другое: там не крутились эти ребята?.. С Ходынки?

— Нет.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Похвально. Если вы что-то упустили, Краснов…

— Я понимаю, Никита Григорьевич.

— Чтобы вы понимали яснее: вас в случае провала этой операции не просто устранят, вас тепленьким скормят бездомным кабульским псам… Знаете, есть у тамошней голоты такое развлечение… А то — воронам в ущелье… Горло и голову жертве обматывают так, чтобы птицы могли достать только глаза, но ни в коем случае не умертвить раньше времени… Связывают… Оголяют низ живота… Эти черные хищные птицы не торопясь расклевывают сначала половые органы, долго и медленно вскрывают живот, лакомятся внутренностями… А смерть все не приходит: сутки, трое, четверо…

Глаза Кита мечтательно закатились, казалось, он просто-напросто смаковал рисуемую им самим картинку… И хотя стоявший перед ним сорокапятилетний мужчина был не из слабонервных, ему стало не по себе.

Его можно было бы назвать красивым. Иссиня-черные густые волосы окрасила у висков седина, нос с горбинкой, хорошо очерченные губы… Если бы… Если бы не выражение странной, чуть слащавой жестокости, какое бывает у капризных детей, развлекающихся в отсутствие родителей нанизыванием пойманных на стекле мух на раскаленную докрасна иголочку, бросающих беспомощных, с оборванными крылышками насекомых в жестянку, в которой матово, свежо переливается расплавленный свинец…

И еще — его портил шрам. Прошедший через все лицо рубец словно разделил лицо на две независимо существующие друг от друга половинки; опытные хирурги-пластики изрядно потрудились, но эту странную асимметрию устранить так и не смогли. Лицо Григория Краснова было похоже на отражение в разбитом наискосок зеркале: словно правая его часть принадлежала серьезному, жесткому, преуспевающему мужчине, а левая тому самому капризно-балованному ребенку, выросшему, но оттого не ставшему менее слащавым или жестоким. Говорят, шрамы украшают мужчин. Но при взгляде на лицо Краснова у хозяина кабинета, как и у многих, несмотря на правильные, почти классические черты, в голове рождалось только одно слово — урод. И прозвище Красавчик казалось самой злой из насмешек, какую только возможно было для него выдумать. Но обычно его называли еще короче: Крас. Постепенно кличка стала и оперативным псевдонимом; тем более самому Григорию Валентиновичу это его имя напоминало что-то древнеримское… По крайней мере, ему было приятно думать именно так.

Хотя… Был он высок, прекрасно тренирован, обладал атлетическим сложением, и тело его только-только начало приобретать свойственную годам грузность. Так что нередко первое, достаточно неприятное впечатление скоро забывалось, а оставалось и закреплялось мнение, что перед вами сильный, уверенный в себе мужчина, которому когда-то не повезло, но он сумел не только выстоять, но и преуспеть.