Петр Катериничев - Беглый огонь

На этот раз Панкратов молчал почти полминуты:

— Да. Может.

— Прелестно, — скривился Филин, откинулся на спинку кресла, оскалился, словно у него вдруг нестерпимо заломило зубы:

— Прелестно. — Хмыкнул, ни к кому не обращаясь:

— А счастье было так возможно… — Собрался, придвинулся к столу:

— Итак, что мы имеем? Непонятного цвета фигуранта, то ли сбрендившего маргинала с навыками аналитика, оперативной работы и умением стрелять, то ли холодного и расчетливого профессионала, играющего непонятную нам игру. — Филин выдержал паузу, резюмировал:

— Давай конкретику.

Панкратов выложил на стол фотографии:

— Дронов Олег Владимирович. Во плоти. В клетке Октябрьского РОВД Покровска.

— И что он там делает?

— Как все: сидит.

— За что?

— Попал под зачистку.

— М-да… А что еще мы имеем конкретного? Кроме домыслов? — Филин зорко взглянул на Панкратова, завершил:

— Страх. Самое призрачное из всех чувств, но и самое неотвязное и угнетающее. Как это формулируют психоаналитики? Эмоция, превращающаяся в доминанту и блокирующая подсознание. И тем — блокирующая осознанные активные действия. Не так?

— Мне кажется… — начал было Панкратов, но сухопарый снова его прервал:

— Вот-вот. Когда профессионалу начинает что-то казаться или мерещиться…

Подумай сам… — Филин скосил взгляд на фото. — Почему наличие в Покровске этого небритого, явно нетрезвого и порядком избитого субъекта заставило тебя, тебя, старого паленого волка, немедленно стопорнуть важнейшую операцию, «заморозить» боевиков, перейти на запасные каналы связи и мчаться в Москву быстрее лани шизокрылой? Ильич, ты что, постарел? Полагаю, даже если бы сам Япончик сейчас чудом оказался в Покровском домзаке, это не вызвало бы у тебя столь бурной реакции и ты сумел бы со всем разобраться на месте. Не так?

— Так, но…

— Это же пацан! Сколько ему? Тридцать с небольшим? Да когда он еще описывал первые пеленки, ты уже проводил блестящие спецоперации в Египте, Конго и Родезии! Сколько ты «негативов» переправил к их африканской едрене бабушке, а?

— Россия — не Конго, Филин.

— Ну да, ну да… Ни умом не понять, ни аршином не измерить… Разве что матом покрыть: сначала вдоль, потом поперек.

— Мне не до шуток. Филин поморщился:

— Прекрати, Ильич. Мне тоже совсем не весело. Так ты испуган?

— Нет. Хуже. Я обеспокоен.

— Что предлагаешь?

— Я уже отправил к Дронову своего сотрудника: пусть потрется.

— И?..

— Хорошо бы прояснить, кто стоит за этой птичкой.

— Хм… Говоришь, этот Дронов может доставить нам массу неприятностей?

— Да. Он и те, что стоят за ним.

— А кто может стоять за ним? Сейчас идет бой супертяжеловесов: «Интеррос» с ОНЭКСИМом и группой союзных банков, частный предприниматель Борис Абрамович со товарищи, «Газпром», мэр Москвы с коалицией… Ну а если сократить «производные», останутся только две фигуры. Вернее, три. Третья — теневая, всегда, вечно теневая, сейчас выйдет под свет софитов. Но останется в тени. Тебе интересно, на чьей стороне играем мы?

Панкратов закаменел лицом, ответил:

— Для меня это излишняя информация.

— Верно. Так ты предлагаешь подержать Дронова на поводке?

— Это единственный способ нащупать тех, кто за ним. Нам не нужны осложнения по Покровску. Вы полагаете, нам их не смогут устроить?

— Смогут. — Филин закрыл глаза, устало помассировал веки. — Но не успеют.

— События начнутся так скоро?

— Завтра.

— Значит, ликвидация?

— Да. Убери его. Постарайся чисто. Твой человечек, тот, что приставлен к Дронову, тяжел на руку? Панкратов кивнул.

— Лучше, если он сотрет этого супермена сегодня. Нет человека — нет проблемы.

— Лучше ночью?

— Да.

— Есть.

Филин остался один. Сидел за столом неподвижно, прикрыв веки, словно даже неяркий свет зеленой лампы мешал ему. Взял фото Дронова, подержал на весу, разглядывая карточку. Встал, подошел к сейфу, открыл. Выложил на стол несколько десятков фотографий известных политиков, министров, губернаторов, парламентариев, банкиров. Разложил ведомый только ему пасьянс. Полюбовался работой. Бросил на стол фото Дронова. Снова раскидал карточки, в другом порядке.

Посмотрел на новый расклад. Усмехнулся. Открыл выдвижной ящик стола, достал оттуда фотопортреты премьера, президента, четверых ведущих российских политиков; отдельно — фотографии двоих могущественных олигархов, имена которых связывались с группами крупнейших банковских холдингов и наиболее скандальных правительственных фигурантов. Перемешал «карты». Разложил снова. Долго рассматривал собственное «произведение», благоговейно, чуть склонив голову набок, словно это была картина работы старого мастера. Улыбка скривила губы Филина, одним движением он перевернул нескольких улыбающихся политиков лицом вниз, к столу…